Перекресток
Шрифт:
Второй вечер прошел куда тише первого, тем более что концовка оказалась несколько смазанной и мне пришлось наблюдать жанровую сценку «служба безопасности гасит пьяную драку с помощью парализаторов». Надо сказать, я оценил, насколько быстро и слаженно они остановили потасовку, а еще — короткий взгляд, которым один из безопасников обменялся с барменом.
Интересно, он просто долю с нелегального спиртного имеет или они вместе еще какие взаимовыгодные вещи делают? Дело, конечно, не мое, но все же, все же…
Размышляя об этом, я и отправился в гостиницу, уставший, но очень
— Завтра идем вместе. Я тебя лично отведу! Вот это все, — он кивнул в сторону выхода, — вон там, оно для туристов, или сдерут три шкуры! В нижний «бублик» поедем!
Присутствие рядом опытного человека гарантировало, что мне не придется переплачивать. Не то чтобы я был так уж стеснен в средствах, но зачем мне лишние расходы?
Приложив к плоской табличке замка полупрозрачную ключ-карту, я потянул на себя дверь, по привычке отступая к краю косяка, чтобы меня, в случае чего, не задело огнем тех, кто мог находиться внутри.
Из узкой щели на пластобетон мостовой упала тоненькая полоска желтого света.
Внутри кто-то был.
Я замер у дверей, лихорадочно соображая, что делать.
Из номера не доносилось ни звука, хотя тот или те, кто находился внутри, не могли не видеть, как начала открываться дверь. Наконец, решив, что удирать бессмысленно, а напороться на выстрел здесь, на станции, все же маловероятно, я рывком открыл дверь, с силой откинув ее в сторону, и скользнул внутрь, прижимаясь к косяку. Жест отчаянья, конечно, но надо использовать любую возможность ввести противника в заблуждение. А человек, как известно, сосредоточивает свое внимание на центре дверного проема, если видит открывающуюся дверь.
— Проходите, проходите, господин Чарный! — раздался благодушный густой бас.
Один из них сидел в кресле возле откидного столика, второй расположился на кровати, и номер сразу стал казаться маленьким и тесным. Оценив диспозицию, я аккуратно закрыл дверь и, скрестив руки на груди, прислонился к стене, разглядывая незваных визитеров.
У стола сидел совершенно обычный, на первый взгляд, мужчина лет пятидесяти, с усталым вытянутым лицом государственного служащего средней руки. Светло-серый деловой костюм не нов, но добротен, из кармана пиджака выглядывает прозрачная пластина комма, руки расслабленно лежат на коленях. Взгляд… Да, это точно не «средний служащий». Взгляд очень спокойный и внимательный, он даже не оценивает меня, а регистрирует объект, о котором уже собрана вся необходимая информация.
Второй гость казался вообще неуместным и в номере, и на станции, и в любом другом месте, к которому можно применить определение «цивилизованное». Он напоминал затянутую в стандартный синий комбинезон станционного персонала башню тяжелого дезинтегратора.
Человек на кровати посмотрел на меня и улыбнулся. Теперь я знал, как улыбается тяжелый дезинтегратор.
Пару секунд я потратил на размышление о том, как будут
Бесперспективность такого поведения была понятна всем присутствующим. Так что я достал сигарету, покатал между большим и указательным пальцами, сунул в угол рта и закурил:
— Давайте сразу к делу, господа. Вы знаете, кто я такой, но в коридоре не видно молодцеватых ребят в форме службы безопасности, готовых вывести меня под белы рученьки за подделку документов и ДНК-удостоверения. Значит, вам от меня что-то надо. Что именно? И, кстати, представьтесь хотя бы.
Человек-дезинтегратор шумно засопел и снова улыбнулся.
«Честное слово, зря он это делает», — подумал я, надеясь, что мысль эта не отразилась на лице.
— Я Борис Лурье, начальник Объединенной Университетской Комиссии по контролю за предметами, представляющими особую культурную и научную ценность, — сказал он неожиданно мягким глубоким басом, — за столом Виктор Банев. Он возглавляет Комиссию по контролю за распространением ксенобиологических материалов и соблюдением правил санитарной безопасности в условиях Дальнего Внеземелья.
— Жуткие названия, правда? Зубодробительная бюрократическая скука и пыльные комнатки в самых дальних уголках станции, — подал голос Банев.
Я саркастически хмыкнул:
— Вы в каком звании в отставку-то вышли, господин начальник Университетской Комиссии?
Человек-дезинтегратор почесал нос:
— Полковник, господин Чарный. Полковник Военно-Космических сил Федерации планет.
Звание я угадал, что отрадно. Я чувствовал нарастающий азарт с привкусом веселой отчаянной злости. Хотя, казалось бы, должен был впасть в безнадежную черную тоску, ибо эти господа крепко взяли меня за яйца и четко дали понять, что в любой момент готовы сжать кулак. Но — черт бы с ними. Отчего-то мне казалось, что делать это они не торопятся.
— Вы, господин Банев, тоже унылого бухгалтера не слишком сильно напоминаете. Да и допуск у вас в пыльных комнатках такой, что вы сумели получить доступ к моим ДНК-удостоверениям, провести анализ, распознать фальшивку, хотя таможенную службу и проверку местной службы безопасности я прошел без проблем. Отсюда вывод — вы люди очень серьезные, и вам от меня что-то очень нужно. И нужно, учитывая мой специфический опыт, скорее всего, внизу, на плоскостях Перекрестка.
— Угадали. Нам нужен такой человек, как вы.
Вот так оно все и начинается… К вам приходит кто-то, кому нужны именно вы. Ему нужен ваш опыт, он хочет, чтобы вы рисковали, и обязательно выяснится, что вам придется действовать за гранью закона. Даже если пришел человек из самой что ни на есть государственной конторы.
Особенно, если из государственной.
— Скажу пошлую банальность, но приятно иметь дело с разумным человеком. — Голос у Банева был под стать внешности, негромкий, не слишком выразительный, на первый взгляд, но обволакивающий, успокаивающий, заставляющий слушать внимательно и благожелательно. Ох, какой мужичок… Где ж таких делают?