Перелетная птица
Шрифт:
А в Одессе провели общее совещание, на котором присутствовал полный состав команды. На повестке дня стоял единственный вопрос: по какому маршруту лететь: над сушей — более пятисот километров, или по прямой — около трёхсот. Общее мнение было: «лететь напрямую».
— В таком случае, — сказал Александр — спросим наших уважаемых механиков по каждой машине и общий вывод сделает начальник технической части. Состояние моторов, планеров и агрегатов позволяет совершить такой перелёт? В случае аварии опуститься некуда.
Механики
— Перелёт вполне нам по силам. Лично я не ожидаю неприятностей.
— Отлично. Теперь вопрос к пилотам, и начну я с «малышей»: уверены ли вы в своих силах? Показания барометра пока благоприятны, из Севастополя сообщают о неплохой погоде, за три часа больших изменений не ожидается.
Пилоты бипланов переглянулись, и Лидия Виссарионовна высказала их общее мнение:
— Мы готовы лететь над морем. Я пока не умею ориентироваться над акваторией, но в том беда небольшая, поскольку мы движемся группой.
Её поддержали пилоты «Агат», а Александр заключил:
— Группу поведу я, поскольку всю дорогу сюда тренировался в управлении самолётом по приборам. Чему я научился, покажет результат. Как мне сообщил офицер штаба Черноморского флота, по маршруту полёта высланы семь кораблей, они подстрахуют нас с моря.
Уже ставшее привычным прощание на аэродроме, и самолёты один за другим встают на крыло. Построились привычным порядком и двинулись в сторону Севастополя, с интересом поглядывая на проплывавшие внизу корабли и суда. Наверное, и моряки сейчас любовались самолётами — ещё редким зрелищем в эти годы. А когда под крылом показались севастопольские прибрежные скалы, раздался встревоженный голос Крашенинникова:
— Командир, дымит правый двигатель!
— Сильно дымит?
— Прилично. Кажется, показался огонь!
— Перекрывайте подачу топлива, Павел Иванович, и включайте огнетушитель. Игорь Константинович, примите управление, мне любопытно посмотреть, как сработает наша защита.
Защита сработала как следует. Дым исчез, других внешних признаков пожара, вроде изменения цвета капота, тоже не наблюдалось. Но самолёт понемногу стал терять высоту: всё-таки мощности одного мотора для этой машины маловато.
Александр вернулся в кресло и одобрительно посмотрел на своего второго пилота: он спокойно занимался своим делом. Да, из этого парня выйдет толк. «Эх — непочтительно подумал он — дать бы этому парню полноценное образование после аналога ПТУ в Пажеском корпусе, но это уже сладкие мечты».
И взялся за штурвал: на самолёте нет бустеров, и одному управлять неисправной машиной нелегко.
Но, по счастью, вскоре показалась посадочная полоса, и машина сходу коснулась колёсами твёрдой земли, усеянной мелкими камушками.
В Севастополе пришлось задержаться:
Вечером второго дня вынужденного простоя Александр сидел в обеденном зале Морского собрания, рассеянно наблюдал, как его спутники танцуют на небольшом пятачке возле низенькой эстрады. Самому танцевать не хотелось, и у него была «официальная отмазка»: сегодня на Малаховом кургане он неловко поскользнувшись, слегка подвернул ногу. В сущности, всё уже прошло, но лень-матушка приковала его к удобнейшему стулу. От созерцания его отвлёк милый звонкий голосок:
— Александр Вениаминович, позволите к вам присоединиться?
Перед столом стояли три относительно юные грации: блондинка, брюнетка и рыженькая.
— Будьте любезны, присаживайтесь! — вставая, пригласил Александр — Мне очень приятно оказаться в вашем обществе.
Блондинка, самая бойкая в троице, представила подруг и себя:
— Баронесса Остен, Анна Виллиевна, Голощекина Наталия Андреевна и Шлиппенбах Ольга Игоревна.
— Меня, как я понимаю, вы уже знаете.
— О, да! Мы премного о вас наслышаны. В британской прессе писали, что вы пишете и рассказываете со сцены пресмешные скетчи, великолепно поёте, и ваши песни необыкновенно популярны в Англии.
— Хм… Слухи о моих талантах изрядно преувеличены, но да, мне доводилось петь на острове.
— Александр Вениаминович, спойте и для нас? — блестя глазами, попросила блондинка.
Отчего бы не выполнить просьбу прелестной дамы? Александр встал, подошел к низенькой эстраде и спросил старшего среди музыкантов:
— Вы разрешите мне исполнить пару романсов?
— Какой инструмент вы предпочитаете? — с готовностью отозвался тот.
— Рояль меня вполне устроит.
— Располагайтесь, господин Павич.
Александр пробежал пальцами по клавиатуре и объявил:
— По просьбе очаровательных дам я исполню два романса.
И запел:
Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами…
Ожидаемо последовал шквал аплодисментов, и почти без паузы прозвучала вторая песня:
Берега, берега, берег этот и тот,
Между ними — река моей жизни…