Перелетные птицы
Шрифт:
Надя подняла голову и изумленно посмотрела на брата.
— Уехать из Петрограда? Он, наверное, шутит. Куда нам ехать? Да и сейчас это исключено. Когда Эсфирь освободят, еще можно будет подумать.
Надя наклонилась над столом и положила ладонь на руку Сергея.
— Как мы можем помочь ей? Нужно еще раз с Яковом поговорить. Может быть, он знает кого-то, кто связан с тюремным начальством. Ведь нужно-то всего лишь устранить недоразумение.
Сергей встал.
— Наденька, Яков итак рисковал, когда пришел к нам вчера. Шляпины боятся, что их увидят с нами.
— Но куда нам ехать?! — воскликнула Надя.
Сергей махнул рукой.
— Понятия не имею, Надя. Нужно будет подумать. Я знаю лишь одно: на Запад нам не прорваться — слишком поздно. Но есть Урал, а за ним Сибирь. Мы можем затеряться там и, если повезет, переждать, пока закончится это безумие.
— О, Сережа, что с нами происходит? Все так сразу навалилось…
— Знаю, знаю, но мы должны быть сильными. Нам придется быть сильными.
— Сереженька, умоляю, будь осторожен в «Крестах». Ты же знаешь, ласковый теленок двух маток сосет. Единственный способ чего-то добиться от этих людей — сдерживаться и забыть на время о своей гордости.
— Я все сделаю правильно — слишком многое поставлено на кон.
— Подожди! Не иди пока. Вечером, когда начнет темнеть. Тебе, если придется убегать от них, будет проще скрыться.
Сергей обнял сестру. Поддавшись сначала чувствам, теперь она изо всех сил старалась собраться с духом, и это не укрылось от него. Быть может, Надя думает о мелочах, чтобы как-то отгородиться от чудовищной беды, которая свалилась на них именно в то время, когда ей нужны силы для малышки Кати.
Да, самое меньшее, что он мог для нее сейчас сделать, — это быть осторожнее. Слава Богу, дни в это время года короткие. Долго ждать не придется, скоро дневной свет посереет, и можно будет выйти из дома.
Здание тюрьмы имело мрачный и зловещий вид. У ворот Сергей попросил провести его к тюремному начальнику, но вместо этого Ефимова отвели в небольшой кабинет, где какой-то рахитичный мужчина просматривал разложенные на столе бумаги.
Услышав шаги, он поднял голову и нервным, гнусавым голосом крикнул:
— Да? В чем дело?
— Товарищ Розен, к вам гражданин Ефимов, — ответил солдат, который сопровождал Сергея.
«Розен! — пронеслось в мозгу Сергея. — Еврей! Может, он посочувствует еврейской девушке, когда убедится в ее невиновности?»
— Что у вас? У меня нет времени.
Хитрые темные глаза мужчины метались по комнате, но взгляд ни разу не устремился на Сергея. Набравшись смелости, тот объяснил свое дело.
— …поэтому, товарищ Розен, — закончил он, пытаясь придать голосу убедительности, — моя жена, пережившая погром во времена царского режима, меньше чем кто бы то ни было может быть связана с дворянской семьей и тем более не заслуживает того, чтобы ее привозили сюда.
— Это если она у нас. Что ж, оставьте свой номер телефона, и
— Я уверен, ее имя есть в ваших списках. Эсфирь Ефимова. Эсфирь, — повторил он, подчеркивая интонацией еврейское имя, но мужчина прервал его.
— Да, да! Я же сказал, оставьте номер телефона, и вам сообщат.
Тут терпение Сергея не выдержало.
— Товарищ Розен, моя жена исчезла бесследно два дня назад, и один человек сказал мне, что видел, как ее везли сюда. Мне кажется несправедливым, что в тюрьме удерживают борца за дело революции, который…
— Вы кого обвиняете в несправедливости?! — закричал на него тюремный работник. — А вы сами каким образом связаны с семьей Персиянцевых?
Проглотив злость, Сергей спокойно произнес:
— Я уже упоминал о том, что мой отец был у них семейным врачом. Его застрелили во дворце по ошибке, и моя жена пошла туда, чтобы забрать тело свекра.
В темных глазах мужчины загорелись коварные огоньки.
— А почему ваша жена занималась мужской работой? Где были вы?
Внезапно Сергея охватило такое чувство, будто он шагает по шаткому мосту через пропасть.
— Я в это время принимал роды у сестры.
— А ваша жена не могла подождать пару часов, пока вы освободитесь?
— Мы боялись, что тело отца уберут из дворца и мы не сможем его найти.
Сухим казенным голосом мелкого чиновника мужчина произнес:
— Ваша специальность, доктор Ефимов?
Что-то в его неожиданном спокойствии вселило в Сергея ощущение надвигающейся опасности.
— Я терапевт, но большую часть времени провожу в исследовательском институте.
— Как давно вы знаете Персиянцевых?
Мышцы Сергея словно одеревенели, когда он услышал эту ненавистную ему фамилию.
— Я ни разу в жизни не бывал в их дворце, — солгал он.
— Вы не ответили на вопрос. Отвечайте прямо: как давно вы их знаете?
— Мой отец лечил их еще до моего рождения.
— Меня не интересует ваш отец! — неожиданно завопил мужчина. — Он мертв! Спрашиваю еще раз: как давно вы знаете Персиянцевых?
Рука Сергея сжалась в кулак, и он поспешил спрятать ее за спиной. Эта фамилия присосалась к нему как пиявка, как паразит, и он не мог от нее избавиться.
— Я встречал Персиянцевых всего один раз, когда мне было девять лет, — услышал он свой голос. — После этого я никого из них не видел.
— И вы думаете, я поверю, что за все те годы, пока ваш отец служил у них, вы не бывали во дворце?
Разговор все больше походил на допрос. Теперь Сергей был подозреваемым и, следовательно, усложнял положение Эсфири. Яков был прав: трусливый поступок иногда требует больше мужества, чем безрассудная отвага. Если он пожертвует собой, это ничего не даст, только поставит под угрозу жизни тех, кого он любит.
— Отец никогда не был их другом, и у него не имелось причин водить меня во дворец. Но я, кажется, и так уже отнял у вас слишком много времени, товарищ Розен. Я был бы вам очень признателен, если бы вы рассмотрели это дело. Если позволите, я вернусь за результатами, когда скажете.