Перелетные птицы

Кроун Алла

Маленькие стаканчики со спиртом, спрятанные в вате внутри окна, не давали замерзнуть внутренним стеклам. Марина подумала, не из того ли они сервиза, что мама хранит в шкафу вместе с бутылкой спирта и палочками, обмотанными ватой. Этот набор использовался как медицинские банки, когда в семье кто-нибудь простуживался. У изножья кровати Марины стоял кремового цвета платяной шкаф, а за ним располагался уголок для игрушек. Там, рядом с маленькой колыбелькой, стояли крохотные столики, стульчики, шкафчики и даже миниатюрная металлическая ванна и умывальник. У стенки рядком сидели хозяева этого игрушечного царства — куклы и плюшевые

звери. У окна комнаты стояли квадратный стол и два стула. Это было рабочее место Марины, где она делала домашние задания: запоминала названия главных рек России, географические координаты городов; учила древнюю историю, начиная с того периода, когда князь Рюрик в 862 году основал первую династию. Здесь же Марина читала. Над «Робинзоном Крузо» она позевывала, но «Приключения Тома Сойера», «Зов предков» и «Хижина дяди Тома» захватывали ее так, что и за уши не оторвешь, Еще она любила басни Крылова за их морали и всегда плакала над книгой «Княжна Джаваха» Чарской.

Сейчас все ее книги были сдвинуты в угол к тетрадкам и ранцу, приготовленным к школе. Посередине стола аккуратным овалом лежала золотая цепочка с крестиком, на котором было написано: «Спаси и Сохрани Марину».

В этом году ее сестре Кате выделили отдельную комнату, потому что той исполнилось четырнадцать лет и дядя Сережа решил, что она должна иметь свое помещение. Теперь она жила наверху, рядом с просторным дядиным кабинетом. Окно ее комнаты смотрело в сторону парка, расположенного справа в их же квартале. Потолок там был низкий, подоконник украшали вышитые подушки и льняное полотенце. По сравнению с этой комнатой спальня Марины выглядела по-спартански, если не считать кружевных занавесок на единственном высоком окне.

Марина, черноволосая, сероглазая и любознательная, завидовала старшей сестре, у которой были светлые волосы, темные глаза и жизнерадостный нрав. Энергичной, веселой Кате почти все сходило с рук, потому что дядя Сережа всегда находил для нее оправдания. Марине везло меньше. Вот только вчера, когда она отказалась есть десерт (противный лимонный крем), ее заставили целый час просидеть на стуле посреди комнаты. Ей было так стыдно, что она готова была провалиться сквозь землю!

Но грустные материнские глаза наполнялись нежностью всякий раз, когда она смотрела на Марину, и лишь это могло обуздать ревность девочки к сестре.

Бах-бах-бах! Бах-бах!

Выстрелы приближаются?

Марина прислушалась.

Беспорядочный ход ее мыслей был прерван появлением Веры, швеи, которая подошла к кровати и наклонилась над металлической спинкой.

— Пора вставать, соня! Дуня уже готовит завтрак.

Марина обожала Веру, которая приходила к ним рано утром, завтракала вместе с семьей и оставалась в доме до обеда. Ей было всего двадцать лет, и Марина с Катей воспринимали ее скорее как сестру, нежели как семейную швею.

Вера, дочь обедневшего дворянина, превосходно управлялась с иголкой и ниткой, и мать Марины всегда находила для нее работу. Вера была высокой, худой и умиротворенной. Работала она наверху в небольшой комнате, где без устали жала на ажурную железную педаль швейной машины «Зингер», я потом проводила время с девочками и помогала им с домашним заданием. Днем она ходила с ними гулять и водила к себе домой, где ее мать во вдовьем трауре давала им уроки музыки.

Тем утром, когда Марина и Вера спустились в столовую, вся семья

уже сидела за столом. Это было необычно, потому что дядя Сережа, как правило, завтракал рано утром и уходил до того, как просыпались девочки. Он всегда куда-то спешил, но сейчас его ясные серые глаза были устремлены на мать Марины, которая пила из чашечки кофе.

— Надя, когда стрельба прекратится — а я думаю, это ненадолго, — нужно будет сходить на Новоторговую, посмотреть, что происходит. Девочки уже достаточно взрослые, чтобы видеть, как творится история.

Надя покачала головой.

— Катя может пойти, но не Марина. Она еще слишком маленькая и впечатлительная. Кто знает, чего еще сегодня ждать…

Сергей убрал с высокого лба прядь песочных волос. Несмотря на свои сорок шесть лет, он все еще выглядел как мальчишка.

— Глупости, Надя! Пора уже тебе перестать прятать Марину за своей юбкой. Не забывай, мы беженцы в Маньчжурии, и не знаем, что с нами будет завтра. Чем раньше девочки узнают жизнь, тем проще им будет потом.

Уст Нади коснулась загадочная улыбка.

— Хорошо, я разрешу Марине пойти, если ты пообещаешь все время держать ее за руку, пока мы будем в толпе.

Посыпав йогурт сахаром и корицей, Марина быстро съела десерт. Потянувшись за теплым хлебом с кунжутом, она встретилась глазами с дядей. Когда бы тот ни смотрел на младшую племянницу, девочке всегда казалось, что он не видит ее. Когда Марина немного подросла, мать рассказала ей, что отец ее погиб во время революции и что дядя Сережа спас семью от большевиков. Он привез Надежду и Катю в Харбин, где и родилась Марина. Дядя Сережа заботился о них всех, и девочка жалела, что он не их отец.

Марина намазала хлеб маслом, сверху добавила печеночный паштет. Как она ни старалась, что ни делала, внимание дяди Сережи всегда было поглощено Катей. Она откусила кусок бутерброда, сделала глоток горячего какао и обожгла язык. От боли слезы подступили к ее глазам, но она стиснула зубы, чтобы не заплакать, и не издала ни звука.

Из кухни с подносом в руке пришла Дуня. Маленькая и толстая, она, пыхтя, стала возиться у круглого стола. Протянув руку, чтобы убрать грязные тарелки, она зацепила головой за кисточки на большом шелковом абажуре лампы, низко висевшей над столом.

— Дуня, ну сколько раз тебе повторять, чтобы ты не тянулась через стол? — упрекнула ее Надя.

— Да, барыня, — вежливо отозвалась Дуня. — Я просто… — Она неопределенно пожала плечами и выскользнула из комнаты.

Сергей улыбнулся и покачал головой.

— Оставь, Надя, тебе никогда не научить ее манерам. К тому же ее работа — заниматься кухней, а в этом она непревзойденный мастер. Тому, кто может так, как она, приготовить фазана в сметане или жареного бекаса, я готов простить все.

— Знаю, Сережа. Она кухарка, а не горничная. Маша должна через несколько дней вернуться, и тогда Дуня сможет заняться своим делом.

Сергей повернулся к Кате, и его лицо просветлело.

— Катюша, держу пари, ты не нарадуешься, что не пошла сегодня в школу, верно?

У Марины комок подступил к горлу. Опять дядя Сережа заговорил с Катей, а не с ней. Ее мать просила его держать Марину за руку, когда они сегодня выйдут на прогулку. Может быть, тогда ей удастся поговорить с ним, рассказать о своих хороших оценках в школе и о том, как недавно ее похвалила учительница на занятиях по фортепиано.