Перелом в судьбе

Робертс Дорин

Сэди ничего не ответила. Улыбающаяся Карен держит Джордана под руку – вот что возникло перед ее глазами.

Он еще какое-то время смотрел на нее, потом опустился рядом.

– Сэди, – мягко сказал он. – Если ты меня выслушаешь, я расскажу тебе одну историю.

Внезапно запаниковав, Сэди замотала головой:

– Джордан, пожалуйста, в этом нет необходимости…

– Нет, – он поднял руку, – позволь мне рассказать. Мне нужно рассказать тебе об этом.

Сэди застыла неподвижно, сердце ее сильно билось.

Она не знала, сможет ли выдержать. Будет больно им обоим. Молясь, чтобы не выставить себя на посмешище, она молча приготовилась слушать.

– Когда-то у меня была такая же семья, как и у тебя, – хрипловатым и чуть дрожащим голосом начал Джордан. – Две старших сестры, младший брат, родители. Мы жили на Вишневых Холмах в Нью-Джерси. Мой отец работал на железной дороге, а мать сидела дома с детьми. Мы были прекрасной, счастливой семьей и жили без забот.

Заранее зная, что последует дальше, Сэди стиснула руки в кулаки так, что ногти впились в ладони. Ей хотелось закричать, чтобы он не говорил больше или говорил о чем угодно, только не о трагедии, которая унесла всю его семью.

Но она не могла. Он прав. Ему необходимо излить кому-то душу. Она не знала точно, почему именно ее он выбрал в слушательницы, но она нужна ему, и самое меньшее, что можно для него сделать, – это выслушать. С болью она справится позже.

– На Рождество, когда мне было девять лет, у нас случился пожар, медленно и раздельно продолжал Джордан. – С рождественской елки упало несколько свечей. Я почти ничего не помню, только дым, шум и крик моей матери, чтобы я прыгал в окно. – Он замолчал, глядя на свои лежащие на коленях руки.

Чувствуя его боль, Сэди невольно потянулась к Джордану, но тут он снова заговорил. Она откинулась на спинку дивана, мучительно желая найти такие слова, чтоб исчезло с его лица это ужасное трагическое выражение.

– Я помню лишь, – продолжал Джордан, – что было потом. Дом, где я вырос, лежащий в руинах. Я потерял все: мою одежду, мои книги, игрушки, мою любимую железную дорогу, собаку… и самое ужасное – всю, всю мою семью…

В наступившей невыносимой тишине Сэди с бешено стучащим сердцем смотрела на Джордана, устремившего невидящий взгляд в пустоту.

Наконец, когда Сэди казалось, что больше она не выдержит, он кашлянул и снова заговорил:

– Меня привезли к единственной оставшейся у меня родственнице – она готова была обо мне позаботиться, – к тете, которая жила за тысячу миль от того места, где я родился и вырос. Добрая, отзывчивая тетя делала все, что было в ее силах. Но она была не замужем и не знала толком, как надо обращаться с одиноким и нелюдимым мальчишкой, так неожиданно свалившимся на ее голову.

Он вздохнул, и этот вздох разорвал бы Сэди сердце, не будь оно уже разбито вдребезги.

– Из ребенка, выросшего в большой и любящей семье, я внезапно превратился в ребенка, у которого нет ни

друзей, ни знакомых, ни близких. Это были годы одиночества.

– Мне жаль, – прошептала Сэди, понимая, насколько нелепо звучат ее слова.

Джордан поднял голову, и Сэди увидела, что в уголках его глаз блестят слезы.

– Отчасти это была и моя вина, – мрачно сказал он. – Я замкнулся в своем страдании и предпочел там остаться. Я не смотрел ни назад, ни вперед. Я не позволял себе ни к кому привязаться, чтобы мне нечего было больше терять.

Сэди плакала, огромные соленые капли текли по ее лицу. Она даже не знала, о ком плачет – о себе или о нем. Но это значения не имело. Ничего больше не имело значения.

– Сэди, – прерывисто сказал Джордан, – прости меня. Я знаю, что причинил тебе боль, но думал, что так будет лучше для нас обоих. Я был слепцом, гордым и эгоистичным. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, но…

– Не надо, – прорыдала Сэди, больше не в силах сдерживаться. – Я понимаю, все понимаю. Я должна уйти… – Она поднялась с дивана, но Джордан задержал ее, схватив за плечи.

– Я не отдавал себе отчета, – с отчаянием сказал он, – пока не увидел, как ты упала в воду и исчезла. Мне казалось, я потерял тебя. Более страшного отчаяния, чем испытал тогда, я не помню. Я понял, как сильно привязался к тебе, даже сам того не зная.

Затаив дыхание, чтобы не разрыдаться снова, Сэди смотрела на Джордана, боясь поверить в только что услышанное.

– Сэди, я стал другим. – Джордан взял ее руки в свои и прижал их к груди.

– Теперь я знаю, что, полюбив тебя, ничего не потеряю. И поэтому если сейчас я отпущу тебя, то потеряю единственное, что имеет для меня значение в жизни.

По ее щекам снова потекли слезы, и она, не в силах произнести ни слова, сглотнула комок, застрявший в горле.

Джордан придвинулся к ней и с беспокойством заглянул в глаза.

– Не уверен, сможешь ли ты полюбить такого беспутного шалопая, как я, но знай, что моей любви к тебе хватит на нас обоих. Все, о чем я прошу, – это дать мне шанс доказать, что я говорю искренне. Я бросаю свою прежнюю жизнь и более чем готов остепениться. Мне не хватает только того, чтобы рядом со мной была ты – это будет самое большое счастье. Так ты дашь мне шанс?

Сэди кивнула, пытаясь сдержать глупые слезы, катившиеся по щекам.

Джордан вздохнул.

– Слава Богу. Сэди, ты нужна мне. Мне необходима твоя забота, твое умение справляться с делами, твое прелестное чувство юмора, твоя великолепная кулинария…

Наконец она смогла улыбнуться.

– Я люблю тебя, Джордан. И мне не нужен больше никто на свете.

Он сразу посерьезнел.

– Сэди, больше всего я хочу сделать тебя счастливой. Выходи за меня замуж, и мы превратим дом на побережье в приют для сбежавших из дома детей.