Переломныи? момент

Лоусон Пайпер

Хлоя уже снимает туфли и вешает пиджак на сиденье.

Майлз кричит:

— Черт возьми, да.

Я ухмыляюсь.

Две минуты спустя мы играем вшестером.

Джей, Майлз и я все еще потные после тренировки, наши майки прилипли к телам.

Хлоя поднимает мяч на поле, ее туфли выброшены за пределы площадки. Джей наблюдает за ней, но она наблюдает за всеми нами сразу. Он говорит что-то, чтобы отвлечь ее, но она отмахивается от него.

Майлз занят Брук. Она делает финт в

одну сторону, затем срезает, чтобы получить пас от Хлои.

— Сосунки, — кричит Брук.

— Кроссоверы в юбке! — восклицает Хлоя.

Брук улыбается, когда Майлз погружается в краску.

У него заняты руки.

— Они хороши, — бормочет Нова.

Я в нескольких дюймах от нее. У меня есть повод подойти еще ближе, поскольку защищаю корзину от нее.

— Хлоя была СЦИ и чемпионкой штата в старшей школе. Брук играет с шести лет, потому что ее заставил брат. Она по-прежнему одна из немногих, кто может защититься от него. Потому что она знает, о чем он думает, прежде чем он это сделает.

— Все в лиге слишком много ему доверяют. Он вообще не думает, — бросает Брук.

— Это обидно, сестренка, — говорит Джей с места, где он сидит на Хлое.

Брук, кивнув, поворачивается к Нове. Я позволяю Нове взять мяч. Она обводит меня. Когда она поворачивается, чтобы бросить, она не готова. Мяч ни за что не попадет.

Я обхватываю ее и хватаю мяч одной рукой. Я мог бы взять его, не прикасаясь к ней, но я обхватываю ее за плечи другой рукой и притягиваю к себе.

— Фол! — кричат Хлоя и Брук.

— Не может быть, — протестует Майлз, в то время как Джей смеется.

Теперь мяч у меня, а Нова крепко прижата ко мне.

— Что теперь будет? — пробормотала она, ее голос полон предвкушения. Ее тело вибрирует на фоне моего, и все, чего я хочу, это прижать ее к себе.

Но я не могу, потому что это неправильно, и я обещал, что не буду этого делать. Не говоря уже о том, как сильно меня зажарят все присутствующие.

Поэтому я тяну ее к линии напротив корзины.

— Это линия для штрафного броска.

— Ты сможешь попасть отсюда? — интересуется она.

Я ухмыляюсь и делаю шаг за шагом. Она делает глубокий вдох и бросает мяч, промахиваясь.

Сделав пару шагов, я перехватываю мяч и выхватываю его из воздуха, прежде чем он успевает упасть на землю. В следующую секунду он уже в ее руках.

— На этот раз используй ноги.

— Она метр с кепкой! — возражает Хлоя, толкая Джея в плечо. — Позволь ей кидать с близкого расстояния.

— Ей это не нужно, — бросаю я в ответ, уверенный в ее способностях. — Так ведь, Пинк?

Она стискивает зубы, качает головой.

— Вот так. Согни колени. Сила исходит из нижней части твоего тела. Доверься мне, — я снова

встаю у нее за спиной и провожу рукой вниз по ее боку, скользя по ее округлой попке к бедрам, как напоминание о том, на что она способна. — Ниже, вот так.

Следующий бросок пролетает сквозь обруч, словно его приводят в движение невидимые ангелы.

— Да! — восклицает Нова, поднимая кулаки в воздух.

У меня едва хватает времени на то, чтобы осознать свое удовлетворение, прежде чем она бросается ко мне в праздничные объятия.

Я должен сопротивляться. Вместо этого я обхватываю ее руками и обнимаю в ответ. Каждый мягкий изгиб ее тела прижимается к моему.

Мне приятно держать ее в руках. Лучше, чем все, что я чувствовал за долгое время.

Мы не кожа к коже, но ее сердце бьется о мое, ее тепло заставляет меня задуматься, сколько в нем от упражнений, а сколько от нашей близости.

Когда я ставлю ее обратно на устойчивые ноги, наши лица оказываются близко — настолько близко, насколько это возможно, учитывая, что я все равно на фут выше.

— Это было невероятно, — бормочет она, ее яркие глаза такие потрясающе голубые, что я мог бы утонуть в них.

Она не для меня.

Но с каждой улыбкой я верю в это все меньше.

Я на мгновение впитываю ее и упиваюсь нашей победой, прежде чем отвернуться.

Видите? Я могу держать себя в руках. Мне не нужно лапать ее, целовать или представлять, каково это — услышать от нее шепот «Это было невероятно», когда я закончу трахать ее до бесчувствия.

— Нова, ты почти так же хороша в баскетболе, как и в рисовании, — комментирует Брук.

Румянец, ползущий по ее щекам, вызван не только напряжением.

Мое любопытство разгорается.

— Рисование? Что ты рисуешь?

— Всякую всячину.

Интересно.

— Я сделаю бросок с любого места на этой половине площадки. С закрытыми глазами. Если я сделаю этот бросок, ты мне все покажешь, — говорю я.

Ее лицо искажается.

— Из любой точки?

Я киваю.

Она ставит меня чуть дальше половины корта.

Я оцениваю корзину, затем расставляю ноги.

Все смотрят.

Я закрываю глаза и делаю вдох, прежде чем отправить мяч вверх.

Мне не нужны крики, которые раздаются, чтобы понять, что он попал.

12

НОВА

Когда я возвращаюсь со стадиона, то паркуюсь на огромной подъездной дорожке, прежде чем направиться внутрь.

Я сказала Клэю, что у меня нет с собой альбома для рисования, и я покажу ему в другой раз.

То, как он прижимал мое тело к своему, окружая меня своим теплом, своей длиной. Каждый нерв в моем теле пульсировал.