Перемените обстановку. Не упусти свой шанс. На грани смерти
Шрифт:
— С этими словами он вышел.
— Ну, — подошел ко мне Хосе, — руки за спину…
Я видел, как он достал из кармана платок, а потом, подойдя, завязал мне глаза.
— Идем, — сказал он, беря меня за руку.
Он повел меня по коридору, потом мы поднялись по лестнице, потом снова прошли, и, наконец, он ввел меня в какую–то дверь. Здесь он снял платок с моих глаз, и я увидел, что нахожусь в душевой комнате.
— Садись, — сказал он, пододвигая ногой табурет.
Я сел. Хосе взял мыло и бритву и подошел ко мне. У меня даже мелькнула
— Напрасно ты злишься, Томпсон, на мистера Мигуэля, — проговорил Хосе, брея мне лицо. — Он еще хороший человек… Ты заметил, что он сдерживает слово, которое дает? Он всегда поступает так. А приказ убрать тебя после операции поступил непосредственно от шефа организации. Вот поэтому–то Раймундо и не выдержал… — Он осторожно брил мое лицо, как бы чувствуя разбитые места. — А мистер Мигуэль еще взял всю вину за срыв операции на себя, выгородив Раймундо…
Он закончил брить мое лицо, протянул полотенце и кивнул головой:
— Иди мойся, а я подожду.
Стоя под упругими струями, я не мог припомнить большего наслаждения, чем сейчас, ощущая хлесткие удары воды. Я менял силу удара и его направление, меняя воду — то горячую, то холодную — растирая ушибленные места тела.
Растираясь полотенцем, я взглянул на себя в зеркало. Если бы не следы недавней работы Фреда, то выглядел бы я вполне сносно. Хосе дал мне чистое белье, легкие серые брюки, куртку и мягкие мокасины.
— Ну вот теперь ты выглядишь отлично, — сказал он, когда я оделся.
Он снова завязал мне глаза и приготовился вести обратно.
— Послушай, Хосе, — спросил я, — а кто шеф, который поручил тогда убрать меня?
— Ну, ты многого захотел, — в его голосе слышалось откровенное удивление.
— Я и сам точно этого не знаю… Но может быть на этот раз Мигуэлю удастся отстоять тебя, — закончил он не вполне уверенно.
Однако я понял, что ему этого не удастся. Просто они ждали возвращения Раймундо с документами, чтобы решить вопрос со мной.
Когда я вернулся назад, то не узнал места своего заточения. Помещение было убрано, недалеко от моего стоял еще один топчан, покрытый голубым легким одеялом, а в углу стоял стол с едой, на середине которого даже красовалась бутылка виски.
Мерседес сидела на вновь принесенном топчане, опустив голову.
— Ну, желаю приятно провести время, — сказал с ухмылкой Хосе, закрывая за собой дверь.
Я тихо подошел к Мерседес и положил руку ей на плечо, но она даже не пошевельнулась от моего прикосновения.
— Что с тобой случилось? — с тревогой спросил я. — Кто тебя обидел?
— Ты сделал большую глупость, милый, — тихо проговорила она.
— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросил я.
— То, что ты попросил оставить меня с тобой… Теперь мы лишены возможности бежать. А когда вернется Раймундо, то… — она сделала паузу, еще больше наклонив голову. — То нам будет совсем плохо.
Она подняла на меня свои прекрасные глаза:
—
Внутренне я весь сжался, поняв, что она права, но мне почему–то захотелось развеять ее плохое настроение.
— Они там, — сказал я твердо бодрым тоном. — Но если ты не надеешься на мистера Мигуэля, то нам, пожалуй, лучше подумать о побеге… А сейчас выше голову, моя красавица!
Она улыбнулась.
— Ну, тогда давай поедим, — сказала она своим мягким певучим голосом.
Мы передвинули столик к топчану и принялись за еду. Хоть мне и было еще больно жевать пищу, но только теперь я почувствовал насколько проголодался.
Виски приятно обжигало рот и желудок. Тепло разлилось по всему моему телу.
Но, несмотря на чувство голода, я быстро насытился, а потом с удовольствием закурил обнаруженные на столике сигареты.
— Это похоже на последнее желание приговоренного к смерти, — усмехнулся я, выпуская дым. — Виски, вкусная еда и самая прекрасная в мире женщина.
На щеках Мерседес заиграл румянец.
— Возможно, ты в чем–то и прав, — вдруг произнесла она, закуривая, — но не приговоренного, а приговоренных… Я чувствую, что меня тоже не оставят, как живого свидетеля.
— Мерседес, милая, может быть все еще и будет хорошо, — проговорил я, нежно обнимая ее за плечи. — Мне так хотелось бы верить в это…
— Мне тоже… — тихо произнесла она. — Слишком многое мне пришлось пережить.
Мне стало жаль ее, и я принялся рассказывать ей о своей неудавшейся жизни. Она очень внимательно слушала меня, изредка вставляя реплики сочувствия в мой адрес, и к вечеру знала обо мне почти все. Правда, я опустил часть повествования, когда я скрывался от Мигуэля и его банды.
— Да, не слишком веселая история, — тихо проговорила она, когда я закончил свой рассказ.
— Послушай, — вдруг сказал я, — а если я оглушу охранника, когда выйду по естественной нужде, возьму ключи, открою дверь, чтобы выпустить тебя, и мы убежим?
— Куда? — мягко улыбнулась она. — Ты хоть имеешь представление, где мы сейчас находимся?
— Нет, — честно признался я, и мой пыл сразу угас.
— Для того, чтобы бежать отсюда нужна хотя бы машина, — спокойно проговорила она. — Да и убив часового, ты еще не решишь всей задачи. Ты не сможешь справиться со всеми. Ты просто погибнешь и… погубишь и меня, тихо закончила она.
Я понял, что она права, но не хотел так просто сдаваться.
— Но какой–то выход есть? — спросил я.
— Я тоже думаю об этом, милый, с тех пор, как увидела тебя здесь так варварски избитого…
— Да, а ты не знаешь кто босс этой организации? — вдруг спросил я.
— Да этого, по–моему, здесь никто не знает. Возможно, что знает сеньор Мигуэль, — ответила она. — А зачем тебе это?
— Мне бы только встретиться с этим шефом, — твердо произнес я.
— И что тогда?.. — вдруг улыбнулась она.