Перемены. Адская работенка
Шрифт:
Она отмахнулась:
– Лучшая, чтобы отвезти тебя в Дом Скорбящей Матери, дабы мы могли отправиться на наши поиски, дитя мое. Гленмаэль, помоги им, будь так добр. Мы бежим наперегонки со временем.
Молодой сидхе галантно пригласил нас в салон лимузина, предложив мне при этом опереться на его руку.
Я насупился, заработав еще один издевательский поклон, и помог сесть в машину Сьюзен. Сам я забрался без посторонней помощи, и вскоре мы оба уже сидели в салоне роскошного автомобиля лицом к моей крестной и спиной по направлению движения, а молодой сидхе выруливал со стоянки
– Просто удивительно! – заявила Леа, неодобрительно глядя на меня. – Вид у тебя не лезет ни в какие рамки приличий.
Я озадаченно посмотрел на нее, потом опустил взгляд на себя самого. Да-а, ничего не скажешь. Я весь перемазался гноем, а потом вывалялся в пыли и обломках, из порезанной руки еще сочилась кровь, что не улучшало моего внешнего вида. От джинсов осталось грустное воспоминание, футболка не подлежала восстановлению и даже плащ перепачкался как черт знает что. Сьюзен тоже выглядела не лучше.
– Я ведь не на званый обед собираюсь, крестная, – заметил я.
– Это, полагаю, зависит от того, кто победит, – отозвалась она с сухой иронией, осмотрела меня с ног до головы и покачала головой. – Нет. Нет, это никуда не годится. В конце концов, моя Королева должна блюсти свою репутацию. Твоя первая работа в должности Зимнего Рыцаря требует внешности чуть менее… постапокалиптической. – Она смерила критическим взглядом Сьюзен. – Гм. И нельзя допустить, чтобы твоя сожительница навлекла какой-либо позор на тебя и, соответственно, на Королеву.
Я поперхнулся.
Сьюзен возмущенно выгнула бровь:
– Его сожительница?
– Его любовница, мать его ребенка, на которой он не женат… Как еще ее назвать? Полагаю, дорогая, что слово вполне уместно. – Она небрежно махнула рукой. – Слова… О да! Посмотрим-ка.
Она задумчиво дотронулась пальцем до кончика носа, глядя на меня. Потом кивнула:
– Начнем с шелков.
Она пробормотала что-то себе под нос, провела рукой у меня над головой, и моя одежда зашевелилась, словно до сих пор меня обволакивал какой-то плоский зверь, только ему не хватало позволения проявить свою сущность. Отвратительное, признаюсь вам, ощущение, и я больно ушибся башкой о крышу лимузина, подпрыгнув от неожиданности.
Держась руками за ушибленную макушку, я испепелил свою крестную взглядом.
– Мне не нужна помощь, – буркнул я.
– Гарри, – сдавленным голосом произнесла Сьюзен. Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза.
Я опустил взгляд и обнаружил, что одет с головы до пят в шелка. Футболка превратилась в пышную рубашку из темно-серого шелка, поверх нее красовался довольно-таки длинный черный жилет, расшитый аметистами, зелено-голубыми опалами и крупным жемчугом. Штаны, тоже из шелка, были белые, в обтяжку, а кожаные сапоги, доходившие мне до колен, повторяли цветом рубашку.
Я посмотрел на себя. Потом на Сьюзен.
– Ух ты! – выдохнула Сьюзен. – У тебя… У тебя самая настоящая фея-крестная.
– И мне никогда прежде не выпадало такого подходящего случая, – добавила Леа, рассеянно изучая меня. – Нет, так не пойдет. – Она снова взмахнула рукой. – Может, еще немного…
Моя одежда снова зашевелилась. Ощущение было таким странным
Минут за пять мы сменили с дюжину нарядов. Викторианский сюртук с пальто, оснащенное положенными фалдами. От него отказались в пользу другого шелкового наряда, явно вдохновленного стилистикой имперского Китая. К этому времени в проекте уже принимала активное участие и Сьюзен. Они с Леа увлеченно обсуждали один эксперимент за другим, абсолютно игнорируя все до одного слова, исходящие из моего рта. К седьмому переодеванию, если это можно так назвать, я сдался и перестал даже пытаться высказать свою точку зрения на то, как мне одеваться.
Меня наряжали в стиле самых разных мировых культур и исторических эпох. В какой-то момент я не выдержал и потребовал возвращения моего кожаного плаща, но Леа только шикнула на меня и снова повернулась к Сьюзен.
– Какой наряд больше всего выведет из себя эту сучку? – спросила Сьюзен.
Наконец губы Леа изогнулись в улыбке.
– Идеально, – заявила она.
Мои одежды зашевелились еще раз, и я обнаружил, что облачен в богато украшенные доспехи западноевропейского рыцаря пятнадцатого века. Они были черные, изобиловали шарнирными сочленениями, с широкими узорными наплечниками и совершенно безумно украшенной нагрудной пластиной, к тому же местами покрытые золотой филигранью. По виду этой штуковины казалось, что весит она никак не меньше шести сотен фунтов.
– Кортес носил очень похожие доспехи, – пробормотала Леа. Она внимательно посмотрела на мою голову. – Хотя нужно еще…
Какая-то тяжесть внезапно навалилась мне на голову. Я терпеливо вздохнул и поднял руку, чтобы снять конкистадорский шлем, украшенный в духе остальных доспехов. Я положил его на пол лимузина.
– Я не ношу головных уборов, – твердо заявил я.
– Балда, – возразила Леа. – Арианна до сих пор патологически ненавидит все европейское, ясно? Именно поэтому она взяла себе в мужья конкистадора.
Я недоуменно моргнул:
– Ортегу?
– Разумеется, детка, – кивнула Леа. – Любовь и ненависть часто трудно отличить друг от друга. Она завоевала сердце Ортеги, обратила его, вышла за него замуж и на протяжении столетий занималась тем, что раз за разом разбивала ему сердце. Призывала его к себе и снова прогоняла прочь. Отдавалась ему и тут же агрессивно бросалась на него. Она утверждала, что так поддерживает огонь своей ненависти.
– Тогда ясно, почему он работал в своей чертовой Бразилии, – сказал я.
– Разумеется. Хм… – Она повела рукой и добавила к моему наряду темно-серую накидку в римском стиле, с завязками на грудной пластине. Еще один взмах руки немного изменил башмаки. Потом она добавила к накидке глубокий капюшон, вдумчиво потрудилась над золотой отделкой доспехов, сделав ее переливающейся, как хамелеон, зелено-сине-фиолетовыми цветами, отчего я приобрел холодный, даже сюрреалистический вид. Накидка удлинилась спереди и подхватывалась теперь темно-фиолетовым кушаком. Последним штрихом стало некоторое увеличение доспехов в плечах, что придало мне сходство с футболистом: помнится, в школе мы тоже играли по пятницам.