Перемены. Адская работенка

Батчер Джим

Я поднял левую руку с ножом, и отраженный упырь повторил мое движение.

Стигийка одарила меня очередной не-улыбкой и скрылась за углом.

Я потратил секунду на то, чтобы прийти в себя и кинуться за ней, но мог бы не торопиться. Когда я свернул за угол, тяжелая дверь захлопнулась, и на ее поверхности заплясали мерцающие зеленоватые огоньки, а потом я остался в кромешной темноте. Когда дело доходит до чародейства, меня не назовешь элитным бойцом, однако даже я не стал бы пытаться выломать дверь, запертую Стигийской магией.

Я свирепо выругался.

Все

это было ловушкой, и я шагнул прямиком в нее.

Вот в чем разница между тем, как использует магию Гарри, и тем, как использую ее я. Связь между нашими амулетами достаточно сильна, и его умудренные чары выявили бы обман. Поэтому Стигийка применила некий маскирующий трюк, чтобы обмануть мое детсадовское поисковое заклятие, а потом создала иллюзию, придав себе облик моего брата и заманив меня в определенное место, чтобы… сделать то, что она со мной сделала.

Зачем менять мое лицо? Стигийские Сестры отлично владели опасной, даже смертельной магией. Почему она сделала это, вместо того чтобы, скажем, поджечь мне внутренности? Даже если бы мой демон был сыт и на пике силы, я вряд ли пережил бы подобное.

Теперь, когда схватка закончилась, я начал испытывать страх. Если бы Стигийка хотела моей смерти, я был бы уже мертв, и это знание отрезвляло, пугало. Гарри иногда обвинял меня в излишней самоуверенности и безрассудстве – что, поверьте мне, звучало абсурдно, поскольку кто бы говорил! Однако в данном случае он, возможно, не ошибся бы.

Потратив бездну энергии на бег, драку и сгибание стали голыми руками, я был голоден. Парк за этими стенами кишел счастливыми, глупыми коровками. Ничего не стоит отрезать одну от стада, нежную маленькую телочку, и…

Мне требовалось сосредоточиться и сконцентрироваться. Я работал без страховки. Еще одна глупая ошибка могла меня прикончить.

– Соберись, Томас! – рявкнул я самому себе. – Включи мозги!

Темнота в павильоне была почти полной, но благодаря демону я мог видеть достаточно ясно. Упыри уже начали гнить. Через несколько часов они превратятся в зловонную слякоть. Мы достаточно углубились в здание, чтобы звуки выстрелов не разнеслись по округе, однако патрульные копы вскоре заметят сорванную дверь. Здесь нельзя оставаться.

Я нашел другой выход и поспешил к машине. Очевидно, поисковому заклятию доверять не следовало, а значит, придется разыскать Гарри другим способом. Кэррин Мёрфи из чикагской полиции наверняка могла выяснить, видел ли кто-то его машину, но у меня не было уверенности, что Гарри окажется в ней или хотя бы поблизости. И даже если я найду его, что он подумает, когда к нему подойдет незнакомец и, представившись братом, попросит оставить дело?

Нужно действовать по порядку, решил я. Сначала следует отыскать Гарри, иначе все прочее уже не будет иметь значения.

Я знал, кто мне поможет.

4

Гарри – один из лучших чародеев планеты – живет в подвале.

Его дом

несколько потрепан, но просторен. Думаю, аренда стоит дешево. Квартирка в подвале небольшая, зато соседи тихие и пожилые. Кажется, ему это нравится. Я знаю его много лет – и до сих пор не могу поверить, что он здесь живет.

По правде сказать, полагаю, по этой причине враги Гарри не особо тревожат его жилище – они тоже не могут в это поверить. Считают, что это приманка, которую он специально соорудил в очевидном месте, чтобы заманить их в ловушку и убить. А тех, что все-таки приходят, определенно ждет теплый прием. Защитные заклятия вокруг квартиры Гарри способны поджарить стадо бешеных бизонов.

Я отключил охрану с помощью кристалла, который он мне дал, отпер дверь дубликатом ключа, полученным от брата, и зашел внутрь. Как всегда, квартира сияла безупречной чистотой – несколько лет назад Гарри помешался на аккуратности, хотя так и не объяснил мне причину.

Огромный лохматый серый пес, две сотни фунтов мускулов и шерсти плюс острые белые клыки, показался из крошечной кухонной ниши и зарычал на меня.

– Эй! – сказал я, поднимая руки. – Мыш, это я. Томас.

Рычание мгновенно оборвалось. Уши пса качнулись взад-вперед, он наклонил голову сначала на один бок, затем на другой, изучая меня, подергивая принюхивающимся носом.

– Кто-то наложил на меня иллюзию, – объяснил я.

Гарри говорил, что этот пес особенный и понимает человеческую речь. До сих пор не знаю, шутил он или нет. Иногда в моем брате просыпается странное чувство юмора. Но спокойно поговорить с нервным животным всегда хорошая идея, а я определенно не хотел, чтобы Мыш счел меня угрозой. Он был собакой фу, тибетским мастифом, и я видел, как он сражался с тварями, встречу с которыми не пережило бы ни одно смертное животное. Не говоря уже о том, чтобы взять над ними верх.

– Слушай, друг, я думаю, у Гарри проблемы, – сказал я псу. – Мне нужно поговорить с черепом.

Мыш приблизился и тщательно обнюхал меня. Затем фыркнул, направился к одному из лежавших на полу ковриков и оттащил его в сторону, открыв люк в подвал.

Я подошел к псу и взъерошил мех за ушами:

– Спасибо, друг.

Мыш вильнул хвостом.

Складная стремянка вела в лабораторию моего брата, о которой я всегда говорил с крайним благоговением, чтобы его позлить. Разложив лестницу, я полез вниз, но остановился, как только смог окинуть взглядом все помещение.

Не следует бродить по лаборатории чародея. Это плохая мысль.

Подвал был под завязку набит кошмарным, редким, дорогим и бессмысленным хламом. На одной из полок стояла свинцовая шкатулка, в которой Гарри хранил пыль из – с ума сойти! – обедненного урана. На столе в середине комнаты красовалась восьмифутовая масштабная модель чикагских небоскребов. Подробная до безобразия, вплоть до крошечных деревьев, действительно напоминавших деревья, и делового здания, которое недавно снесли.