Перемены. Адская работенка
Шрифт:
– Спасибо. А тот кусок носорожьего рога?
– Под полкой слева от тебя, в пластиковом контейнере.
Так мы и продолжали: Боб диктовал, я набивал сумку. Покончив с этим, я сорвал со стены карту Паранета и сунул ее туда же поверх барахла. За ней последовал список членов Паранета с адресами и телефонами. Меньше всего мне хотелось, чтобы ФБР посчитало меня главарем разветвленной террористической сети.
Последним я сунул в сумку череп с Бобом и застегнул ее, оставив небольшое отверстие, чтобы он мог смотреть. Затем снял со стены два меча – по меньшей мере один из них засветился в делах об убийствах
Наверху не смолкали удары и лязг. Потом послышался резкий хруст. Я поморщился. Может, дверь с рамой у меня и бронированные, но крепятся они к старой деревянной стене, возведенной едва ли не в позапрошлом веке. Похоже, стена-то и начала подаваться.
– Говорил же тебе, – пробубнил Боб из сумки. – Давно пора было разведать, в какую часть Небывальщины можно попасть отсюда.
– А я тебе говорил уже, – парировал я, – что меньше всего мне хочется ослаблять барьер между моим домом и чертовой Небывальщиной, привлекая внимание всяких разных голодных бяк и бук, которые могут бродить по ту сторону.
– И ты ошибался, – самодовольно настаивал Боб. – А я тебе так и говорил.
Наверху послышался оглушительный грохот, и чей-то голос выкрикнул: «ФБР!» Одновременно кто-то другой кричал: «Полиция!»
Мгновение спустя кто-то испуганно выругался, и тут же грянул выстрел.
– Что это было? – пронзительно воскликнул кто-то.
– Кошка, – отозвался голос агента Тилли, сочащийся презрением. – Ты стрелял по гребаной кошке. И промазал.
Мистер. Сердце едва не выпрыгнуло у меня из груди. Я совершенно о нем забыл. Правда, похоже, верный своей натуре, Мистер сам о себе позаботился и сбежал.
Несколько человек сверху разом захихикали.
– Ничего смешного, – огрызнулся второй голос. Ну да, разумеется, Рудольф. – Этот тип опасен.
– Чисто! – доложил голос из соседней комнаты – моей спальни с ванной, поскольку других комнат у меня нет. – Здесь ничего.
– Черт! – выругался Рудольф. – Он где-то здесь. Ваши люди точно видели его в окно?
– Они видели в окно какое-то движение минут пять назад. Никто не говорил, что это он. – Агент Тилли немного помолчал. – А, ну да. Может, он там, в подвале… ведь это люк в подвал, верно?
– Вы расставили людей у окон? – спросил Рудольф.
– Да, – устало выдохнул Тилли и повысил голос, словно обращаясь к кому-то, стоявшему в дальнем углу гостиной. – Дом оцеплен. Ему некуда деться. Будем надеяться, он сам выйдет и сдастся без лишнего шума. Мы проследим, чтобы при этом соблюдались его законные права и все такое; и если он станет нам помогать, его очень быстро отпустят.
Я помедлил. У меня еще оставался выбор.
Я все еще мог поступить так, как предлагал Тилли. В долгосрочной перспективе это могло бы оказаться самым удачным для меня решением. Меня бы допросили, и любой разумный человек – к Рудольфу это не относится – очистил бы меня от подозрений. Я даже мог бы натравить их на графиню и ее чикагский бизнес – пусть попортят ей жизнь. А потом я вернулся бы к прежнему статус-кво: осторожному сотрудничеству с властями. Но этот процесс занял бы сколько-то драгоценного времени. По меньшей мере пару дней.
А
Агент Тилли показался мне более или менее разумным человеком. Но если бы я вышел сейчас к нему, заявляя о своей невиновности, а потом почти сразу же исчез, мне можно было бы пришить как минимум сопротивление при аресте. Сложись даже все обстоятельства в мою пользу, несколько дней в кутузке обеспечены, а этого мне хотелось меньше всего. Кроме того, агент Тилли ничем не мог помочь Мэгги.
И еще, надо признаться, я здорово разозлился. В конце концов, это, черт подери, мой дом. И я не люблю, когда в него вламываются просто так, по наущению гниды вроде Рудольфа. Во мне и без того накопилось достаточно ненависти, но эти чужие голоса в моей гостиной разом добавили к этой злости еще одну изрядную порцию. Как-то я засомневался, что смогу сохранять вежливость достаточно долго.
Поэтому, вместо того чтобы задержаться для беседы, я повернулся и шагнул в мой магический круг.
– Aparturum, – прошептал я, махнул посохом слева направо, и края реальности разошлись, закрутившись, как старый пергамент. Из открывшейся пустоты заструился неяркий зеленый свет, очертивший прямоугольник высотой в семь футов и шириной чуть больше трех – дверь из моей квартиры в Небывальщину. Правда, о том, что ждет меня за этой дверью, я не имел ни малейшего представления.
Лязгнули засовы люка на потолке. Я услышал, как кто-то требует принести пилу. Люк сидел в проеме неплотно: они запросто смогут просунуть лезвие пилы в щель и в считаные секунды перепилить задвижки.
Я накачал побольше энергии в браслет-оберег и выстроил вокруг себя защитный барьер. Сердце колотилось как безумное. Шагнув в разделяющую два мира дверь, я с большой долей вероятности мог оказаться на дне озера расплавленной лавы или на краю бездонного водопада. И узнать я это мог, только сделав шаг.
– Говорил же я тебе, – нудил Боб.
Над головой взвыл и тут же захлебнулся электромотор. Послышались удивленные голоса. Потом в щель просунулось тонкое стальное лезвие, и кто-то принялся пилить задвижки вручную.
Я сделал шаг – и оказался в Небывальщине.
Я напрягся в ожидании чего угодно. Леденящего холода. Испепеляющего жара. Сокрушающего давления водной толщи – даже полного вакуума. Окружавший меня герметичный барьер не пропускал воздуха, что по идее должно было сохранить мне жизнь даже в таком месте, как открытый космос, – по крайней мере на несколько мгновений.
Во всеоружии, прикрывшись силовым щитом, изготовив к огню свой жезл, я шагнул в Небывальщину, и окружавший меня шар защитной энергии приземлился на…
…симпатичную, заботливо ухоженную клумбу фиалок.
Силовое поле расплющило их, мгновенно превратив в подобие гербария.
Медленно, напрягая все чувства в ожидании подвоха, я огляделся по сторонам.
Я находился в саду.
Больше всего это напоминало Италию. Лишь малая часть цветов и кустов росла на клумбах. Остальные кто-то рассадил так, чтобы казалось, будто они выросли сами собой. С неба пулей спикировала птичка колибри размером не больше серебряного доллара, сунула клюв в особенно яркий цветок и улетела дальше. Мимо с жужжанием пролетела пчела – не огромный мохнатый перепончатокрылый мутант, а обычная, нормальная пчела.