Перемены. Адская работенка
Шрифт:
Один из огненных духов продемонстрировал мне картину, длившуюся не дольше трех или четырех секунд: лицо девочки с фотографии, что показывала Сьюзен, бледной, в потрепанной одежде, дрожащей от страха или холода, протягивавшей руки к невидимому мне огню. В профиль она сильно напоминала мать: те же большие темные глаза, правильный нос. Подбородок она, пожалуй, унаследовала мой, и это придавало ее личику силы или упрямства. И кожа у нее по части смуглости заметно уступала Сьюзен – больше в отца, чем в мать.
Но тут картина исчезла.
Это все, что мне удалось
Через три часа тяжелой работы я плюхнулся на стул; не помню, когда я в последний раз выматывался так сильно. Я не узнал ничего, что могло бы подсказать мне местонахождение Мэгги или то, что ее ожидало. Если не считать картины, подтверждавшей, что она еще жива, я не добился вообще ничего.
Впрочем, и это лучше, чем полное незнание. Она все еще дышит.
Держись, детка. Папа спешит на помощь.
Я посидел еще минуту-другую, собираясь с силами. Потом взял бумагу, карандаш и написал:
Ива!
Нужна твоя помощь.
Я ищу маленькую девочку, попавшую в руки к нехорошим людям.
Свяжись со мной, пожалуйста.
Гарри Дрез…
Прежде чем я успел дописать фамилию, зазвонил телефон.
Я только что установил контакт с Архивом – магическим собранием всех записей человечества за всю историю его существования. Все они хранились в голове девочки-подростка. Я не шучу: вся сумма людских знаний находилась в руках ребенка, которому предстояло осенью пойти в девятый класс.
Знание – сила, и пару лет назад Архив достаточно наглядно это продемонстрировала. Ребенок ненамного старше Мэгги вступил в магическую схватку с созданиями, обладавшими многовековым опытом, и большую их часть одолел. Силой она обладала немереной, но, хотя держалась она, как правило, с серьезностью сорокалетней дамы, мне удалось несколько раз заметить в ее поведении черты обыкновенного ребенка. Возможно, именно это помогало ей нести бремя Архива. Я представлял себе, что произойдет, если этот ребенок решит использовать знания хранимого ею Архива. Скорее всего, это напоминало бы те эпизоды из «Сумеречной зоны» с ребенком-чудищем, обладающим сверхсилой.
Телефон зазвонил снова. Я вздрогнул и снял трубку. Мы протянули в лабораторию длинный провод, и древний телефон с дисковым набором стоял рядом со столом Молли – это место мы выбрали по причине царившего здесь относительного порядка.
– Алло?
– Говорит Кинкейд, – произнес баритон в трубке.
Кинкейд работал у Ивы шофером, телохранителем, поваром и любимым плюшевым мишкой. А еще он был самым смертельно опасным стрелком из всех, с какими я имел ужас пересекаться по жизни… и одним из сравнительно немногих людей, к которым я питал одновременно и доверие, и неприязнь. Как-то раз он описал мне метод, каким убьет меня, если это потребуется, и, должен признаться, шансы добиться результата представлялись мне почти стопроцентными. Его отличали
– Это Дрезден, – отозвался я. – Линию, возможно, прослушивают.
– Знаю, – буркнул Кинкейд. – Чего вам надо?
– Мне нужно отыскать ребенка. Несколько дней назад ее похитила Красная Коллегия. Мы полагаем, она находится где-то в Мексике.
– Где-то в Мексике? – переспросил Кинкейд, и я почти воочию представил себе его ухмылку. – Вы не пытались еще погулять там, покричать, позвать ее по имени?
– Я собираюсь туда, – сказал я. – Послушайте, известно ей что-нибудь или нет?
Кинкейд прикрыл чем-то микрофон – возможно, рукой. Я услышал, как он вполголоса задает вопрос. Возможно, мне даже не померещилось ответное сопрано.
Кинкейд вернулся к телефону:
– Ива говорит, что не может вмешаться. Что дело, о котором вы говорите, слишком опасно. Она не осмеливается нарушить равновесие, опасаясь изменить результат.
– Черт подери, Кинкейд! – рычащим тоном проговорил я. – В конце концов, она мне кое-чем обязана. Напомните ей, кто спас ее от этих гребаных психов-динарианцев.
Голос Кинкейда сделался тише, трезвее:
– Поверьте мне, Дрезден, она помнит. Но она не вольна делиться своими знаниями, как вы или я. Если она говорит, что не может сказать, она имеет в виду именно это, в самом буквальном смысле. Она физически не в состоянии позволить этой информации высвободиться из ее головы.
Я врезал по стене кулаком и устало привалился к ней, закрыв глаза.
– Скажите ей, что мне позарез нужна эта информация, – попросил я. – Что, если она мне не поможет, я раздобуду ее по другим каналам. Тем, что записаны у меня в зеленом блокноте.
Кинкейд снова переговорил с кем-то. На сей раз я ясно расслышал отвечавший ему голос Ивы.
– Она не может сказать вам, где находится девочка, – сказал Кинкейд. В голосе его звучали стальные нотки: он предостерегал меня от попыток давить на Иву. – Но говорит, что может назвать вам того, кто мог бы.
– Любая помощь принимается с благодарностью, – выдохнул я.
– Она просит передать вам, что, прежде чем вы попытаете счастья с зеленой книгой, вы можете обдумать еще одну возможность. Полезная информация может находиться у человека, которого вам меньше всего хотелось бы видеть.
Я сразу сообразил, кого она имела в виду, и застонал.
– Черт! – пробормотал я. – Черт, черт!
Я набрал еще один номер. Секретарша осведомилась у меня, кому адресован вызов.
– Это Гарри Дрезден, – негромко представился я. – Будьте добры, соедините меня с закрытой линией мистера Марконе.
– Не нравится мне это, – насупилась Молли. – Вы уверены, что не хотите, чтобы я сопровождала вас туда? Он ведь там не один.