Перемены
Шрифт:
В те дни частным лицам запрещено было торговать кашемиром, а потому, если контрабандой перевезти из Внутренней Монголии через Великую Китайскую стену тонну кашемира, можно было получить прибыль в десять тысяч юаней. Правительство организовало пропускной пункт. Я купил два совершенно одинаковых грузовика, в первый грузил материю в рулонах, а во второй – кашемир. Верх обоих грузовиков затягивали брезентом. Подгоняли их к пропускному пункту, парковали тот, что с кашемиром, неподалеку, а другой ехал на досмотр. Во время досмотра мы угощали таможенников сигаретами, дарили им вино, обещали на обратном пути привезти им что-то, что им нужно. После досмотра грузовик отъезжал, но через некоторое время возвращался, я объяснял, что потерял по дороге запаску, надо вернуться. Затем доезжал до того места, где стоял грузовик с кашемиром, останавливал грузовик с хлопковой тканью, пересаживался на другой и ехал обратно, а таможенникам говорил, что запаска нашлась. Они только что нас проверяли, так что, естественно, второй раз не досматривали. Так, обманным путем,
В 1982 году я еще раз вернулся домой и построил родителям новый дом. Старый дом я сохранил, брезент на грузовике сгнил, я сменил его на новый. Отец тогда уже не осмеливался меня ругать. Он сказал маме: «Хэ Чжиу очень щедрый, мы не должны опрометчиво его критиковать». У меня еще теплилась надежда касательно Лу Вэньли, но к тому времени она уже вышла за Ван Цзяньцзюня – говорят, жила неплохо. Раз так, то я решил, что надо и мне жениться.
Едва прошел слух, что я ищу себе невесту, как ко мне на порог явились десять с лишним свах, которые наперебой представляли завидных невест, но я всем отказал. И тут одна девушка сама пришла. Это была моя будущая жена Юлия. Она тогда работала в хошуне [41] , на животноводческой ферме. Кличку ей дали Двойная Смерть, поскольку если смотреть со спины, то у нее потрясающая фигура, можно умереть, захлебнувшись слюной, а если подойти с другой стороны, то она вся рябая, тут уж можно умереть со страху. Явилась она ко мне и говорит: «Братец Хэ, а тебе зачем жена?» Я подумал и ответил: «Чтоб детей мне родила, обстирывала меня и кормила». Она сказала, что тогда лучше всего выбрать именно ее. Я опять подумал немного, а потом хлопнул себя по коленке: «А и впрямь! Давай зарегистрируемся!» Наша свадьба потрясла весь хошун. Ну надо же, самый богатый жених Хэ Чжиу, а выбрал в жены рябую. Многие не понимали, где уж им. А ты понимаешь? Вот когда увидишь красивых, как богини, дочек, так поймешь. И когда увидишь сына, который играет в футбол за сборную, тоже поймешь. У моей жены приятная внешность, единственный недостаток – оспины, но это генетически не передается, зато ее русская кровь и потрясающая фигура еще как передались. Если бы я женился на этнической китаянке, она бы могла мне родить только одного ребенка из-за политики ограничения рождаемости, но на национальные меньшинства политика не распространяется, так что русская жена и по закону может родить двоих, а если кое-кого умаслить, то и троих. Теперь ты понимаешь, почему две мои дочки смогли «захватить» подводную лодку! Красавицы со смешанной кровью и благородным происхождением – явление незаурядное. Я пришел к выводу: если мужчина не может жениться на женщине, которую любит, тогда надо искать самую выгодную для себя партию. Для меня такой стала Юлия.
41
Единица административно-территориального деления в Монголии в монгольских автономных районах КНР.
Когда наступили 90-е, я понял: чтобы зарабатывать по-настоящему большие деньги, надо перебраться в прибрежный район, поэтому отправился в Пекин к тебе, потом перевелся в уезд, а потом попал в Циндао. Сначала жене жалко было уезжать из дома во Внутренней Монголии, но я пообещал, что в Циндао построю ей многоэтажный. – Он показал мне вдалеке молочно-белый особняк: – Вон наш дом!
Потом он рассказал мне в подробностях о своих великих свершениях в Циндао, но я сразу же все позабыл, что-то там про потраченные деньги, друзей, небольшие неудачи и огромные заработки. Я сказал:
– Хэ Чжиу, а ты помнишь? В самом начале Культурной революции мы разыгрывали сценку на злобу дня? Я тогда надел поношенный френч учителя Лю, под который мне засунули баскетбольный мяч, изображающий живот, я играл Хрущева, а тебе припудрили волосы белой пудрой, ты играл «китайского Хрущева» – Лю Шаоци [42] . Мы тогда пели: «Лю с Никитою вдвоем эту песню вам поем», – а потом я пел: «Давайте пожарим картошечку с мясом» [43] , – а ты подпевал: «Потеряешь чуть, а получишь много». Вот он, секрет твоего успеха!
42
Государственный деятель КНР, председатель КНР (1959–1968), во время Культурной революции был объявлен главным врагом республики и репрессирован.
43
В китайских СМИ фигурировало сообщение, якобы Хрущев во время визита в Венгрию в 1964 году сказал, что благосостояние при коммунизме – это картошка с мясом.
Хэ Чжиу задумался, а потом сказал:
– В общем, да, но не совсем так. Зачастую я терпел крупные неудачи, даже маленькой прибыли не получал.
– Ты говоришь о покупке грузовика у отца Лу Вэньли?
– Что за ерунда? Я всегда просчитываю издержки. Единственное исключение – моя сделка с отцом Лу Вэньли, там я издержки не просчитывал.
– А когда ее муж погиб,
– Муж Лу Вэньли погиб в аварии в 1993 году. Тогда мы уже в Циндао вместе с любовницей одного влиятельного господина занялись поставками стали. Благодаря протекции этого самого господина мы получили монополию на поставки стали на все строительные площадки Циндао. Я услышал о том, что Лу Вэньли осталась вдовой, и сердце дрогнуло. Я рассказал обо всем жене. Она великодушно разрешила привезти Лу Вэньли сюда, мол, хочешь – сочетайся с ней законным браком, хочешь – сделай своей любовницей. Но не успел я сходить к Лу Вэньли, как она сама ко мне явилась. На ней была черная юбка, на руках – белые перчатки, лицо густо накрашено, интересная женщина средних лет, весьма моложавая. Она первым делом сказала: «Хэ Чжиу, я хорошенько все обдумала». Я тоже спросил начистоту: «Ты хочешь кем быть – женой или любовницей?» Лу Вэньли ответила без уверток: «Разумеется, женой». Я предупредил: «Это сложно, давай-ка лучше любовницей, я тебе на берегу моря куплю дом, буду тебя содержать». Она грустно улыбнулась: «Тогда не смею больше беспокоить». Вскоре до меня дошла новость, что она вышла за Большеротого Лю. Я прихватил две бутылки вина и две пачки сигарет, сам сел за руль и поехал на пустой клочок перед колхозом «Цзяохэ», на то самое место, где когда-то признался отцу Лу Вэньли в чувствах к его дочери. Я пил, курил и думал. Я-то всегда думал, что овладел физиогномикой и могу разгадать, что у человека на душе, но на самом деле то были попытки оценить благородного мужа с точки зрения ничтожества. В основном я проникал в чужие души исключительно потому, что общался чаще всего с такими же ничтожествами, как я сам, а Лу Вэньли из благородных.
Вечером накануне отъезда Хэ Чжиу привел меня к себе домой на ужин. Его жена налепила пельменей с морепродуктами, а еще приготовила чашку с чесночной пастой по рецепту из Гаоми. Юлия оказалась приветливой полной женщиной, с первого взгляда понятно – верная жена и любящая мать. Когда мы уже изрядно набрались, Хэ Чжиу встал и выключил свет, чтобы я посмотрел на кухонное окно. На стекле играли блики, похожие на старинные бронзовые монеты: круглые, с квадратной дырочкой посередине, сияющие, словно золото. Я спросил, откуда так падает свет, на что Хэ Чжиу сказал, что не знает, очень долго пытался выяснить, но тщетно.
– Хотя на берегу продается очень много больших домов, но я не перееду, хочу остаться тут денежки копить.
С моих уст чуть не слетело слово «скряга», но я сдержался. Такие, как он, бизнесмены чем богаче, тем суевернее. Они хотят слышать только что-то приятное, а все плохое – табу. Потому я заменил слово «скряга» словосочетанием «почитатель Цайшэня» [44] , Хэ Чжиу очень обрадовался, сказал:
– Вот что значит великий писатель: что ни слово, то метафора.
44
Бог богатства.
Когда я вернулся в Пекин, Хэ Чжиу мне позвонил, сказал, что присмотрел участок в Лункоу, прямо у моря, хочет заниматься недвижимостью.
– Можешь приехать? Начальник отдела землеустройства, в чьем ведении находится участок, – сын начальника рабочей станции в округе Хуан, той самой, где ты начинал службу. Зовут его Цзо Лянь. Когда я про тебя упомянул, парень пришел в восторг, сказал, что рос у тебя на глазах.
Я какое-то время пребывал в нерешительности, а потом нашел предлог отказаться.
(8)
В мае этого года комитет по культуре уезда Гаоми и комитет по радио– и телевещанию совместными усилиями проводили первый конкурс на исполнение оперы «маоцян». Председатель уездного комитета по культуре господин Лу лично приехал в Пекин и пригласил меня в жюри, устоять перед его напором было невозможно, так что пришлось согласиться. Тремя годами ранее оперу «маоцян» объявили нематериальным культурным достоянием страны. Чтобы передать этот театральный жанр потомкам, партком уезда и уездное правительство решили организовать юношескую труппу, набирали сорок школьников, которых планировали учить в академии искусств Вэйфана, а после окончания распределять на работу. Телевизионный конкурс тоже привлек внимание к этому событию, и набор вызвал жаркий интерес, в итоге заявления подали пятьсот с лишним человек. Пока я жил в уездной гостинице, каждый день ко мне таскались знакомые, друзья и родственники, просили помочь устроить ребенка, и это наскучило мне до крайности. Я не мог еще какое-то время возвращаться в Пекин, поскольку нужно было обсудить с местными чиновниками из комитета по культуре создание пьес для труппы «маоцян», поэтому председатель Лу нашел мне номер в другом отеле, где я спрятался от надоедливых визитеров. Кто бы мог подумать, что стоило мне переехать, как на мобильник пришло сообщение: «Ты, наверное, уже забыл свою одноклассницу. Это Лу Вэньли. Я внизу, около стойки регистрации отеля, не мог бы ты спуститься и встретиться со мной. Отниму у тебя пять минут».
Мы сели в баре, подозвали официанта. Я спросил, что она будет пить.
– А вино есть?
Я удивился. Официант с улыбкой сказал:
– Конечно, есть. Какое предпочитаете?
– Да любое.
Официант с улыбкой смотрел на меня. Я сказал:
– Принеси нам по бокалу красного вина.
Официант начал перечислять список названий, я перебил его:
– Самого хорошего.
Лу Вэньли настаивала:
– Договорились, я угощаю.
– Не нужно, я запишу на счет номера.