Перемещение
Шрифт:
— Чтобы вытянуть эту гигантскую колесницу в наш мир, трём магам из моего рода пришлось объединить свои силы. И сейчас их жизни завязаны на тебе, как единственном живом существе в этом корыте. Если ты останешься в колеснице, ты сгоришь, и погибнут два великих мага.
— Почему два мага? — Спросила я. — Силу-то объединяли трое.
Отец города понял, что сказал лишнее, но на мой вопрос ответил:
— Старик Магикир погиб сегодня днем от ожогов. — Помявшись и траурно опустив голову, политик-рабовладелец повторил, что никто не винит меня в его трагической гибели.
И я поняла,
Но хоть так у меня будет возможность отомстить этим нелюдям, разрушившим столько жизней. Наши родители, братья, сестры, родственники уже не смогут жить, как прежде. Они же вначале не поверят в нашу пропажу, потом в панике начнут поиски. Все, кто может, поднимут свои связи, кто-то наймет детектива, большинство же будут штурмовать полицейские участки. Обзванивать больницы и морги. Пытаться собрать волонтеров, привлечь внимание журналистов и блогеров, чтобы поднять больше шума. А потом будет отчаяние, слезы, чьи-то родственники запьют, могут даже распадутся семьи. А мы в это время будем работать в каком-то Оруэлле? Нет! Я не буду рабой!
— Дева Кира Владимировна Соломина, — не зная, что творится в моей душе, продолжил Отец города можете вначале подать мне вещи, оставленные в этой колеснице. За спиной политика, как по волшебству, показались несколько мужчин. Неужели, пришли помощники, чтобы перенести вещи из автобуса в дом этого хитро-мудрого Отца города?
— Обойдешься! Мало того, что рабыню тебе подавай, — я неожиданно для себя самой перестала обращаться к этому мужику уважительно, — так еще и все мое имущество решил присвоить?
— Дева, я же объяснил тебе, что ты умрешь, оставаясь в колеснице. И погубишь последних сильных магов города Оруэлл.
Я снова решила не мучиться, подбирая слова для того, кто считает, что облагодетельствовал меня, помахав рабским ошейником. Но в памяти сами собой всплыли цитата одного мудреца, которую я использовала еще в восьмом классе как эпиграф, когда писала сочинение на литературе по повести Пушкина «Капитанская дочка». Встав со своего уже привычного места, их я и сказала удивленным аборигенам:
— Лучше гибель, но со славой, чем бесславных дней позор.*— И не удержавшись, добавила уже от себя. — Всех бы ваших магов убила! И политиков вместе с ними.
Я отошла к своему сиденью и села на пол, чтобы меня не было видно. Я не мечтала о смерти в автобусе. У меня были большие планы на мою жизнь. Но умру я точно славно и ярко. И отомщу еще двум преступникам, посмевшим так поступить со мной, моими друзьями и нашими семьями.
____
* Текст песни «Кометы». Исп.: Марина Демещенко. Альбом: «Сказки лесной нимфы».
* Слова Шота Руставели.
15. Еще одно предложение
В автобусе было душно, воздуха не хватала даже при разбитых окнах.
Сок у меня закончился. Осталась маленькая пол литровая бутылочка воды. И ещё немного воды в большой бутылке, которую я нашла у водителя автобуса. Вначале я пила ее с опаской, но никаких проблем с кишечником у меня не возникло. Так что я была бы рада, если Армен возил в своем автобусе хотя бы по пять таких бутылок полных не фильтрованной не кипяченной и немного зеленоватой воды. Нехваток жидкости меня уже напрягал, я из-за этого даже боялась обедать оставшимися ирисками. А в них была мятная начинка, она бы меня хоть немного освежила. Конечно, в ожидании скорой смерти можно было смело доесть все ириски и залпом выпить скудные запасы моей воды.
Но, все же, я надеялась выжить. Ведь может произойти чудо, и я не погибну? Не то что бы я в Дед Мороза и зубную фею верю, но магия-то, как оказалось, существует. Значит, Бог, точно, есть. А он помогает верующим, и раз я в него искренне поверила, то… Просто мне и полных семнадцати лет ещё не исполнилось. Я же только жить начинаю. Странно молиться, когда ни одной молитвы не знаешь, но в одиночестве, в безвыходной ситуации молиться оказалось совсем несложно. И просила я не о многом, мне нужен был только более-менее приемлемый для меня выход из этой ситуации. Или быстрая смерть, без мучений.
— Соломина! — Голос Ксении Олеговны был самым неудачным ответом на мою искреннюю молитву, поэтому я и не поднялась со своего укрытия между сиденьями.
— Соломина! Меня прислали с предложением для тебя. Покажись, ты должна меня выслушать!
А Ксения Олеговна даже свою манеру говорить сильно изменила. Особо тактичной и корректной она и раньше не была, но сейчас можно подумать, что она с детства привыкла отдавать приказы своим рабам.
— Кира, у тебя появился шанс не сгореть в ближайшие дни. — Чуть человечнее заговорила моя бывшая классная руководительница. — Если соизволишь выслушать меня, то поймёшь, как тебе повезло, что Отец города был к тебе снисходителен и милостив.
Я решила ее, все-таки, послушать. Меня это ни к чему не обязывало, и время может пройти быстрее. Пришлось вставать, потянуться, разогревая уже затёкшие мышцы и, медленно передвигая ноги, направиться к выходу. Садиться я не стала. Пусть у Ксении Олеговны затекает шея, смотря на меня как можно выше. И встала я назло ей, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Путь видит, что я хозяйка положения! Я ничего не боюсь! И только от скуки снизошла выслушать ее.
Вид Ксении Олеговны меня сильно огорчил. От ожогов на ее лице и руках не осталось и следа. Даже покраснение с кожи прошло. И хоть она все ещё была в платке, завязанном, как тюрбан, выглядела она посвежевшей и довольной жизнью. Как будто сбросила с себя лет двадцать своей лживой жизни.