Переносчик смерти
Шрифт:
Вскоре женщина нажимает на кнопку сброса и поднимает глаза на всех нас. Мы с нетерпением ждем, что же она скажет.
— Мне звонили из больницы Эль-Башара, — сообщает Джулия. — В оазисе зафиксирована вспышка эпидемии лихорадки Эбола. Судя по всему, очень масштабная. Господи, сколько раз я им говорила об угрозе этого! Скученность, антисанитария, множество беженцев из Хардуза — это все не могло не повлиять на эпидемиологическую обстановку в оазисе.
— Сейчас главное — не паниковать, а делать дальше свое дело, — замечает на это Аркадий Федорович.
Под его руководством мы загружаем
Из гуманитарной помощи мы берем лишь только то, что оказывается транспортабельным, например, большой ящик с консервами. Все увезти за один раз, к сожалению, никак нельзя. А второго может и не случиться.
Заодно выясняется, что пропало несколько контейнеров с гуманитарной помощью. Видимо, злоумышленники сильно торопились и взяли с собой первое, что попалось им под руку. Да и на джипах много не увезешь.
Мы быстро уезжаем с места аварийной посадки. Ведь неизвестные преступники могут вернуться сюда в любой момент, чтобы завладеть остальным грузом.
13
Нельзя сказать, что вспышка эпидемии застает Эль-Башар врасплох. Многие и ранее подозревали, что такое возможно. Кое-какие меры пыталась принять и здешняя администрация под влиянием независимой медицинской организации, действовавшей в населенном пункте.
Однако средств, как я понимаю, хватило не на многое. На окраине оазиса в считаные часы был возведен огромный палаточный городок для людей, подвергшихся заражению. Безусловно, это не гарантия локализации эпидемии. Но без устройства такого вот изолятора ситуация с болезнью может оказаться куда более плачевной.
Городок занимает территорию в несколько гектаров. Палатки расставлены рядами. В промежутках между ними может проехать грузовой автомобиль. Ни о какой скученности или хаотичности не может быть и речи.
Неясность ситуации и предполагаемое возрастание опасности заставило здешние власти пойти и на другие меры. Городок практически сразу был обнесен колючей проволокой, выставлена охрана. То и другое скорее для того, чтобы не допустить проникновения посторонних извне, а не с целью удержать больных в карантине.
На тот момент, когда мы приступаем к активной работе, в палаточном городке скопилось уже около двух тысяч человек. Большинство из них — беженцы. Однако этим числом дело не ограничивается. Каждый час сюда привозят десятки новых зараженных, размещают их в свободных палатках. Таковых становится все меньше и меньше. Если, конечно, не считать те, которые освобождаются после смерти людей, размещенных там.
Все без исключения больные страдают светобоязнью. Над палаточным городком стоит нескончаемый шум, ни на минуту не смолкают жуткие крики зараженных и умирающих людей. Одни вопят, прося убрать свет, другие хрипят, требуя, чтобы их умертвили. Такие крики и стоны доносятся буквально из каждой палатки.
Инфицированные люди изнемогают от ужасной боли. Ее трудно даже представить себе. Их тела покрываются волдырями. Некоторые из них раздуваются, словно мыльные
Аномальные изменения кожи сопровождаются внутренними кровоизлияниями и диареей. Лица людей приобретают красно-черный цвет. Смерть после таких вот адских мук может показаться избавлением.
Но мы-то знаем, что настоящее избавление заключается в вакцине, разработанной академиком Карским и его помощниками. К нашему большому сожалению, мы не в состоянии ввести ее всем больным сразу. Мы и хотели бы это сделать, однако есть объективные причины, препятствующие немедленному осуществлению наших планов. Хронически не хватает сотрудников и волонтеров. Да и количество вакцины пока не такое большое. На всех ее не хватает.
Насколько палаточный городок идеален в смысле расположения и планировки, настолько же он жуток во многих других отношениях. В палатках, как правило, царит страшная антисанитария. К каждой из них, даже к десятку таковых нельзя приставить отдельного человека.
Кровавые зудящие раны больных облеплены мухами. Еще больше их слетается на тела умерших.
Летальных исходов безумно много. Трупы грузят в машины и отвозят в пустыню, где сбрасывают в углубление природного происхождения и едва-едва засыпают песком и камнями. Землеройная техника в Эль-Башаре есть, а вот топлива для нее нет. В условиях эпидемии местные власти не желают тратить бензин или солярку на экскаваторы и бульдозеры. Это представляется им безрассудным расточительством.
Чем дальше, тем труднее становится удержать охрану. Она попросту разбегается, боясь заразиться. Да и как тут не пугаться, если ты видишь, что люди мрут и мрут. Всем кажется, что вот-вот эта чертова болезнь доберется и до них. Человек понимает это, решает плюнуть на все и унести отсюда ноги как можно быстрее.
Логику таких беглецов понять легко. Но принять ее как свою из нас никто не возьмется. По крайней мере, я на это надеюсь.
Слухи, порожденные последствиями вспышки эпидемии, будоражат весь оазис. Люди, которым посчастливилось не заболеть, готовы бежать из этих мест и не оглядываться. Некоторые так и сделали. Однако большинству некуда и не на чем удирать. Вокруг пустыня, да и топлива в оазисе почти нет.
А для того его запаса, который все-таки имеется, власти объявили режим строгой экономии. На практике это означает, что купить горючего для своих нужд в Эль-Башаре сейчас никто не может. Такой вот факт дополнительно наэлектризовывает здешнюю атмосферу.
Я не знаю, о чем в данный момент думают здоровые люди, проживающие здесь. Но я уверен, что буквально каждый из них страшно недоволен своим безвыходным положением. Возможно, они даже чувствуют себя заложниками, обреченными на верную смерть.
Мы действуем, несмотря на сплошной кошмар, царящий вокруг нас, и ощущение всеобщей безысходности, витающее в воздухе. Основной массив работы по вакцинации пришлось взять на себя мне и Йордану. Джулия нам помогает. Мы делаем то, чем должна была заниматься большая группа специалистов под руководством академика Карского. К сожалению, все они погибли.