Переписка художников с журналом «А-Я». 1982-2001. Том 2
Шрифт:
До сих пор в моём ателье стоит рельеф Игоря М. [Макаревича] «Крест св. Игнатия». Год назад Ж. сказал, что эта работа принадлежит ему, т. к. он заплатил деньги Игорю. Но работу до сих пор не удосужился забрать, хотя я и писал ему напоминающее письмо. (Кстати, какие «мои письма» к Ж. ты читал? Кроме этого короткого письма, я уже несколько лет ему ничего не писал. Так же как и он мне. Послал ему № 3 и открытки, он и на это никак не прореагировал.) Если бы Игорь мог бы повторить эту работу или дать Ж. что-то эквивалентное, то этот рельеф я смог бы отдать Доджу и тем покрыть часть расходов по № 4. (Сейчас я подумал, что если Ж. теперь его срочно заберёт, то это будет знак того, что нашу переписку читает посторонний, следящий и за нами, и за Ж.)
Вот примерное содержание № 4: художники Абрамов, Чуйков, Вейсберг, Комар-Меламид, Лебедев, Худяков. Статьи Голомштока, Гройса и других здешних авторов, которые пока обещаны, но ещё не получены. Как всегда, я ещё не знаю,
Обсуждал бы я и с тобой подробно все наши планы и намерения, если бы все эти детальные письма не отбирали столько времени, если б была уверенность, что каждое письмо и ответ достигнут адресата, если б знать, что информация не просочится в ненужную сторону или просто будет не так понята, и какие-то детали будут раздуты до фантастических размеров, и из них будут сделаны неправильные выводы. Да и сколько же времени надо на обсуждение какой-то детали, если даже в случае нормального, без приключений, прохождения письмо – ответ требуется месяц и больше.
Я считаю, что мы с тобой должны понимать друг друга с полуслова, с полунамёка. Внутренняя сторона книжечки Альбрехта предназначалась, прежде всего, для тебя. Что касается журнала, то у меня нет никаких редакторских амбиций, больше того, у меня просто нет времени этим всем заниматься. Я предпочел бы, чтобы ты мне присылал весь номер в законченном виде, со всеми статьями, фотографиями, подписями к ним, биографиями и пр. С меня бы хватило всей макетно-технической и организационной работы по выпуску номера в свет. Но из тех крох, что я получаю от тебя, я не могу составить журнал, мне нечем заполнить 60 пустых страниц. Кроме того, в этой работе, как и во всякой другой конкретной работе, есть свои сроки. Я тебе писал уже, что для ритмичного функционирования мы должны иметь ко времени выхода номера все материалы для следующего. И иметь их здесь, у меня, т. к. наличие их у тебя ещё ничего не говорит: они могут быть отобраны или пропасть при пересылке. Некоторое время я думал, что ты теперь вообще оставил работу над журналом. Я получил от тебя очень мало для № 3 и № 4. Всё, что ты пришлёшь в ближайшее время, очевидно, сможет пойти в № 5, а если промедлишь, то в № 6. У журнала уже определились его объём, примерное количество иллюстраций, рубрики. Последние можно было бы ещё разнообразить и ввести новые. Подумай какие. Как можно наилучшим образом использовать журнальные страницы?
Второй вопрос – это качество присылаемых литер. материалов. Я получил очень много нареканий от читателей и особенно от переводчиков за статьи Гройса и Пацюкова. Но с Гройсом мы теперь, после его приезда, можем говорить на равных, с Пацюковым же сложности продолжаются. Что такое следующие фразы: «Вместе с появлением мысли, рождаются новые коммуникации, новые смысловые связи и, наконец, новая реальность как проекция внутренней жизни человека и как сотворенная материя». «Основная черта современных тотемических представлений заключена в слитности социально-идеологического пласта нашего мира и человеческого общества с одной стороны и с другой соединение в них единичного и множественного». «Вполне возможно, что на современной фазе историй структура нашего пространства способна рождать мутантов…» и т. д. Это из статьи об Орлове (начало). Даже если у автора и есть какие-то верные мысли, то выражены они столь косноязычно, и главное претенциозно (статья так и начинается: «Представление о глубинном и сущностном…»), что понять и принять это почти невозможно. Переводчики часто спрашивают меня, как я понимаю тот или иной кусок. А часто я сам его не понимаю. «На первый взгляд, всё это напоминает наше представление о первобытном сознании, реконструируя которое мы склонны видеть именно в субъективно-объективной неразделённости наиболее существенное его качество» – на мой взгляд, это откровенное словоблудие. Зачем же мучить этим читателей и переводчиков, требуя от них ясно перевести на другой язык то, что неясно написано по-русски?
К Боре [Орлову] и Славе [Лебедеву] я не «отношусь пренебрежительно», наша старая дружба не мешает мне на них «смотреть объективно». С тех же пор мы дружили с Димой [Приговым], позже с Иваном Ч. [Чуйковым]. И Боря и Слава уже были в журнале (№ 1, № 2). Просто я думаю: что может дать ещё одна публикация. Читатель будет в недоумении пожимать плечами: почему этот певец сов. армии и флота считается неоф. художником? (Поди ему объясни, что нет, у него там в глубине штанов кукиш запрятан.) Новых работ Славы у меня нет, а из старых (2-3-х летней давности) две наиболее интересные уже напечатаны. Вейсберг будет в четвёртом №, но не могу сказать, что б уж очень сердце к нему лежало. На мой взгляд, это тип коммерческого художника, так же как Купер, Гороховский, Кульбак и многие другие, независимо от их места жительства. Это моё личное мнение,
Теперь снова, в который раз, нужно поговорить о пересылке. Перечёл старые письма – ведь в каждом письме я пишу одно и то же. Получил ты моё письмо от 4-8-81?
Проверяй доходимость, не посылай на деревню дедушке. Если из 14 отправлений я получил 2, то это нельзя считать нормальным. Кроме того, у меня впечатление, что кто-то контролирует эту переписку таким образом, что до меня доходят наименее интересные материалы, а материалы нужные пропадают. Нельзя сказать, что совсем ничего не доходит, но то, что я получаю, я совсем не могу использовать в журнале. Вот сейчас получил от С. посылку с негативами и слайдами: в ней некто Борисов (6 нег.), 2 Кабакова (цв.), 2 Штейнберга (цв.), 28 слайдов и негативов Космачёва и 29 Шелковского. Здесь Алик и твоя вина. С одной стороны, ты жалуешься на отсутствие каналов, с другой – ты посылаешь, когда эти каналы у тебя есть, то, что мне совсем не нужно. Космачёв под боком, я всё могу получить от него самого, себя же я публиковать не собираюсь, тем более эти старые работы. Какой смысл посылать статью Риты Тупицыной об Абрамове (в пос. № 7, как ты пишешь, до меня не дошедшей) или биографические данные Косолапова? С ними я и так в постоянном контакте и могу всё получить более лёгким способом. Адрес Паперного у меня также есть. Хорошо, что ты решил переслать мне весь свой архив, у меня он будет в целости и сохранности. Но такими темпами – на сколько десятилетий это растянется? Ты и мой-то, наверное, ещё не весь переслал. В моём архиве были письма Ф. В. [Семёнова-Амурского], его фотографии, как бы мне хотелось их иметь сейчас. Последнюю порцию семейных фото я получил, спасибо. Получил также фотографии (ч/б) и диапозитивы Овсепяна. Человек он, по-видимому, действительно талантливый, но слишком молодой и крайне эклектичный: тут и абстракт. экспрессионизм, и концепт. иск. (документы), и поп-арт, и акции на природе и мн. другое. Я бы выделил что-то одно – напр., акцию «Поток» – и дал бы в галерею. На мой взгляд, это было бы лучше, чем выставлять на весь свет его эклектичность. Но 2 фотографии маловато, да и акций в № 4 хоть отбавляй. Впрочем, буду ждать твоих предложений.
Булатову передай, что у меня есть всё то, что было напечатано в «А – Я» и в Du. Кроме этого, есть слайд «Наташа» и несколько чёрно-белых фотографий со старых и новых работ, которые он мне послал. Нет слайдов с новых работ. Ч/б негативы Штейнберга были у меня ещё до первого номера. Они пыльные, плохого качества – так и вышло в журнале. Видишь ли, Алик, я совсем не против «демократического централизма», меня бы как раз больше устроило, чтобы все материалы собирались в одних руках, потом пересылались мне.
Повторяю, что я был бы счастлив получить весь номер готовым, а не возиться с его организацией. Но в наших условиях это невозможно. Гораздо более эффективна пересылка рассосредоточенная. Это и практика показала. Это никак не умаляет твоего значения как редактора. Статьи и основные материалы всё равно готовишь ты. В моём письме к Э. Штейнбергу (я его послал в апреле 81 г. – видишь какие сроки доходимости!) нет ни слова умаляющего твой авторитет. Даже в приписке с просьбой писать и дать мой адрес другим. Я по-прежнему уверен, что один или два человека не смогут поднять такой журнал. Он возможен, только если из множества людей каждый будет вносить свой вклад. Мне кажется, это твоя беда, что вокруг тебя не создался круг активных помощников, которые не по команде и не за деньги, а по доброй воле, из идеи делали б ту работу, которой так придавлен ты один.
Ну, кажется, теперь я приблизился к 10 пункту твоего письма, а именно: о маленьких книжечках. Я знал, что здесь наши желания совпадут, и рад, что так оно и получилось. Теперь, условием дальнейшей совместной работы ты ставишь «координирование наших усилий», но как ты себе это представляешь? При неуверенности в переписке, при пропаже писем и посылок, сколько же лет нам понадобится, чтобы скоординировать ту или иную деталь? Я напечатаю, вернее по мере сил постараюсь напечатать всё, что ты мне пришлёшь (если в каком-то редчайшем случае это почему-либо будет не подходить, то попробую тебя в этом убедить своими аргументами). Но мне совсем не нужна «заблокированная информация» о твоих планах. Мне с ней нечего делать. Никогда не информируй меня о твоих намерениях. Во-первых, ты, возможно, этим информируешь не только меня, во-вторых, мне важны не планы по изданию, а то, что до меня конкретно дошло, что у меня уже на руках. Так же считаю, что будет пустым фанфаронством писать, что и как я хотел бы издать, а конкретные планы строить очень трудно. Я вот объявил на обложке первой книжки названия семи остальных, а теперь вот мучаюсь: когда их удастся выпустить и удастся ли? Повторяю, что я постараюсь напечатать всё интересное, что ты мне пришлёшь.