Переплетённые нити. На грани
Шрифт:
– Хорошо, что твоя мама именно тут, – на минуту задумавшись, она продолжила, – Извини-извини, просто здесь работают люди, которым я могу доверять, и кое-чем твоей маме я смогу помочь.
Когда эти двое перешли порог больницы, к Лине подбежало много врачей. Все её восторженно о чём-то спрашивали.
– Давно вы у нас не были! – Сергей, услышав это, стал прислушиваться к разговору, стоя в стороне, – Сегодня с врачами пришли побеседовать или к пациентам?
– Просто некоторые проблемы на работе, поэтому не получается сюда выбраться. Как только всё наладится, буду почаще приходить, –
– Ирина Николаевна, – пробурчал Ветров.
– Я пришла к Ирине Николаевне, пропустите меня вместе с Сергеем в её палату? – виновато улыбнулась Лина.
– Но она никого к себе не пускает и ведёт себя… эм… – врач посмотрел на парня.
– Я понимаю, но вы ведь знаете, что, когда за дело берусь я, то люди ведут себя спокойно.
– Но мальчик… – сомневались врачи.
– Она своему сыну вреда не причинит, если что случится, беру всю ответственность на себя. Пропустите? – уверенно сказала Юна.
– Эх… Хорошо. Надеюсь, и она после разговора с вами выпишется отсюда, – Сергей с подозрением посмотрел на врача, – Да-да, парень, те, с кем говорила Юна, выписались.
– Идём, – приказным тоном сказала Лина.
Оказавшись в палате Ирины Николаевны, Лина замерла. Красивая женщина с волнистыми каштановыми волосами до пояса сидела на кровати и смотрела в окно светло-карими глазами. Её кожа была настолько бледна, что сливалась с белым халатом на ней. Врач ушёл, защёлкнув за собой замок. Всё, что случится в этой комнате, останется только в этой комнате. Лина сделала пару шагов вперёд и остановилась, а Сергей решил молча наблюдать, сидя в стороне.
– Здравствуйте, Ирина Николаевна, я психолог Юна. Я пришла извиниться за причинённые…
– Что вам от меня надо?! – громко перебила женщина, продолжая смотреть в окно.
– Я пришла попросить прощения за свою коллегу. Прошу, простите её, и меня простите за то, что я приняла её на работу. Я извинилась перед всеми, кого она обслуживала, и помогла им. Больше та девушка не работает в моей компании. Простите меня, я могу даже на колени встать, но…
– Так почему вы всё ещё на ногах? – с усмешкой произнесла безумная женщина. Лина, наступив на свою гордость и до крови прикусив губу, встала на колени, – Если так хочешь моего прощения приклони голову до самого пола, – надменно посмотрела она.
Лина послушно опустила голову, чуть ли не плача от унижения. Сергей уже хотел вмешаться и остановить свою мать, но женщина, стоя на коленях, показала ему ладонь, говоря: «Не надо».
– Простите… – снова повторила Юна. Ирина Николаевна развернулась, встала, подошла к психологу и наступила ей на голову.
– И ты думаешь, что я тебя прощу?! Нет! Я отдала последние деньги, чтобы попасть к тебе на приём. Я пошла в твой грёбанный офис, цепляясь за последнюю ниточку надежды. Я хотела разобраться в себе, выговориться, отпустить свой грех и жить дальше, а всё, что мне сказали: «Почему бы тебе просто не сдохнуть»! Ненавижу! – она продолжала наступать на голову, втаптывая её в пол. Лина молча всё выслушивала и принимала все удары, но, когда женщина закончила говорить, Юна поймала её
– Хватит. Я уже достаточно перед вами унизилась, дальше некуда. Вам больно, но вы всё равно били меня несильно. Вам страшно? Вы же боитесь причинять боль другим людям, не так ли? – Лина отпустила ногу и сама поднялась, – Сколько вы заплатили за приём? – отряхнулась она, не проронив ни слезинки.
– Пятнадцать тысяч… – затихла Ирина Николаевна.
– Держите! – Лина достала деньги и подкинула их в воздух. Тысячные купюры разлетелись по всей палате, – Я всегда отрабатываю деньги. Мне не нужны деньги, из-за которых человек хочет прыгнуть в гроб. Я, конечно, хотела вам помочь, но вы не хотите воспринимать меня как человека, как и ваш сынок.
– Подождите, – успокоилась женщина, – Простите… – она в надежде ухватилась за край юбки Юны.
– Вам не за что извиняться. Чего вы хотите на самом деле? – стояла спиной к женщине Лина.
– Жить как все нормальные люди… – сжалась Ирина.
– Но вы тоже нормальный человек. И находиться здесь вполне нормально, – холодно отвечала Лина, даже Сергей напрягся.
– Вы же всё поняли! – жалостливым взглядом посмотрела женщина.
– Так произнеси вслух! – перешла на «ты» Юна.
– Я хочу жить вместе со своим сыном и мамой, хочу готовить для них еду, убираться дома. Когда кто-то уходит, хочу говорить «пока», приходит – «привет». Я хочу иметь семью, – заплакало прекрасное лицо.
– Но? – продолжила давить Лина.
– Но я не могу ничего забыть, мне очень сложно выкинуть из памяти тот день, – Юна подошла и вытерла женщине слёзы, а затем, не отрывая взгляд, проникла в её воспоминания.
Детство Ирины было наполнено радостью, счастьем. Её очень сильно любили, ведь она единственный ребёнок в семье. Будучи подростком, Ира часто ругалась с родителями, потому что ей много чего запрещали, но, в итоге, мирились и находили компромисс.
В двадцать лет она серьёзно влюбилась в того, кого родители не могли одобрить. Ему было 30 лет, алкоголик в завязке, не женат. Несмотря на неодобрение родителей они сыграли свадьбу, позже родился Сергей. Тогда-то всё и началось.
Её муж снова начал пить. Тратил все деньги на выпивку. Скандалы. Ссоры. Дело дошло до рукоприкладства. Но Ира не сдавалась и верила, что он завяжет, и всё будет, как раньше. Вскоре умер отец Ирины. Несчастный случай на работе, а она очень долго была на него обижена и не разговаривала с ним. А теперь и не у кого просить прощения.
Тогда она решила, во что бы то ни стало вытерпеть всё, но сохранить семью. На её теле было много синяков. Несколько раз ей пришлось писать заявление в полицию, но её игнорировали. Жизнь для неё стала важнее. Муж перешёл на наркотики. Под наркотическим опьянением он поднял нож на сына, тогда она впервые подняла руку на него. «Беги и зови на помощь!» – крикнула она двенадцатилетнему Сергею.
Паренёк убежал. Началась борьба. Он порезал ей руку и ногу, но она выхватила нож, и так получилось, что Ирина вспорола ему живот. Его внутренности вывалились наружу. Ира потеряла сознание от шока, а её муж умер прямо на ней. Мальчик не видел этого ужаса, так как его не пустили.