Переполох в Небесных Чертогах
Шрифт:
– Правда? Какие?
– Видимо, вам интересно узнать, новая это эскадра пришельцев или остатки старой? – как бы между прочим спросил Гинзл.
– В общем – да, – согласился Ворвуд. – Хотя у меня на этот счет есть некоторые соображения.
– Угу, – принимая его ответ, кивнул профессор и замолчал, похоже, собираясь с мыслями. – Знаете, – словно пока лишь раздумывая, с чего начать, проговорил он, – у этих пришельцев довольно своеобразные представления об окружающем, Точнее, – он нервно усмехнулся, – вообще никаких представлений, – и потом поднял на Ворвуда блуждающий
– Ну-у… – не понимая, к чему он клонит, протянул Ворвуд.
Но Гинзл не требовал ответа.
– Так вот, – продолжил он, – они по-своему отвечают на него. И, что интересно, используют свое суждение на практике.
Посчитав это просто вступлением, Ворвуд не придал значения этим словам профессора.
– Вот как? – беспечно произнес он.
Рэнг стоял рядом и с нескрываемой ненавистью поглядывал на пришельца, но молчал, не мешая разговору, – всегда полезно узнать о противнике как можно больше.
– Да, – подтвердил свое высказывание Гинзл, – они считают, что окружающего не существует и весь мир – это только изображение. Как картинки в стереовизоре. То есть окружающее – это лишь ощущения, только сигналы, за которыми нет реальных предметов.
– Понятно, – Ворвуд кивнул, воспринимая это как информацию из раздела забавных курьезов. – А что конкретно вам удалось выяснить?
Профессор нахмурился и опустил взгляд.
– Ну, видите ли, это и есть конкретное, – проговорил Гинзл. – Насколько я понял, они строят всю свою жизнь на этих представлениях. И собственно… не только жизнь, – он замолчал. Чувствовалось, что его гложут какие-то сомнения и он сам еще не пришел к какому-либо определенному мнению по этому поводу. Но потом, видимо, решив выложить все как есть, чтобы всем вместе обсудить, как относиться к этому, сказал: – В общем, считая, что окружающее – это только ощущения, они принимают его за часть самих себя. Примерно как считать частью самого себя свой взгляд, который включает то, что видишь. Так вот, они утверждают, что могут изменять эту свою часть, то есть – окружающий мир.
– Что? – расширил глаза Рэнг.
– Они говорят, что могут сами создавать свои ощущения, – пояснил Гинзл.
– Подождите, профессор, – нахмурился Ворвуд, – как это они могут изменять окружающий мир?
– Как угодно, – развел руками профессор. – Если они изменяют его, словно изображение в стереовизоре, то это могут быть совершенно любые, практически не ограниченные ничем изменения.
Сказав это, Гинзл замолчал, и в палатке на какое-то время повисла тишина. Были слышны отдаленные голоса снаружи, ветер чуть трепал брезентовый полог.
– Бред какой-то, – в этой тишине произнес Рэнг.
– Он так говорит, – снимая с себя ответственность, профессор показал на Наблюдателя. – Я только передаю его слова.
Ворвуд пока не знал, как относиться к этому. Но не хотел спорить, понимая, что Гинзл провел долгую беседу с пришельцем и, видимо, успел узнать многое.
– Ну хорошо, профессор, – деловито произнес главарь пиратов, – хотите сказать, что они, словно
– Не совсем так, – проговорил Гинзл, – у них есть некоторые ограничения в этой способности.
– Да? Какие?
– Например, они не могут воздействовать на все пространство, а только на ту часть, которую знают. Ведь они изменяют свои ощущения, а в этих ощущениях, естественно, содержится лишь то, что они видели. Кстати, именно поэтому здесь и появился Наблюдатель. Он именно наблюдатель – существует для того, чтобы видеть. Ведь раньше они не знали, что происходит на нашей планете, на нашей базе.
– То есть теперь они знают? – осторожно спросил Ворвуд. – И могут… воздействовать на эту часть пространства?
– Да, – просто ответил Гинзл.
– Что?! – воскликнул Рэнг, уставившись на Гинзла большими глазами. – И вы так спокойно говорите об этом?!
– Дело в том, – стараясь успокоить его, мягко произнес профессор, – что они не могут делать это всегда. Единственный случай, когда они способны изменить окружающее, это только после своей смерти.
Рэнг шумно выдохнул.
– Профессор, – недовольно сказал он, – вы говорите совершенно безумные вещи.
Гинзл чуть улыбнулся на это.
– Мы ведь столкнулись с пришельцами, – почти нежно напомнил он. – Абсолютно другая цивилизация, абсолютно другие существа. По-моему, даже естественно, что они совершенно не такие, как мы. – Потом помолчал секунду и продолжил: – Так вот, они считают смерть такой же несуществующей вещью, как и все остальное. И говорят, что, когда мы уничтожили их, они не умерли окончательно, а возродились снова. В результате сейчас перед нами тот же флот чужаков, который был в самом начале.
– В смысле? – не понял Ворвуд.
– Ну, тот же базовый корабль, те же истребители – все то же и в том же количестве, – ответил Гинзл.
– Как это? – продолжал не понимать Ворвуд. – Мы ведь уничтожили их.
– Нет, – покачал головой Гинзл, – мы их не уничтожили.
– Кого же мы тогда уничтожили? – чувствуя себя довольно глупо, произнес Ворвуд. – Мы ведь кого-то… уничтожили.
– Их, – подтвердил Гинзл. – Но они… не уничтожились. Поскольку, как я уже сказал, считают, что смерть так же не существует, как не существует и весь окружающий мир.
– Ерунда какая-то, – пробормотал Ворвуд. – Нет, я понимаю, можно не замечать ничего вокруг, но не замечать собственную смерть… – он недоверчиво поднял брови.
– Таковы его слова, – напоминая, что не он утверждает такое, Гинзл показал на пришельца. – И, честно говоря, я сам еще не определился, как относиться к этому. Но и Наблюдатель, и корабли в подпространстве действительно существуют. Это факт.
– Так-то оно так, – согласился Ворвуд. – Но почему они появились именно таким образом? По-моему, это просто другие чужаки, которые пришли вслед за первыми и обладают несколько большим арсеналом: кораблями в подпространстве и Наблюдателем. Конечно, странно, что они пришли так сразу. Но это вовсе не указывает на возрождение первых.