Переправа
Шрифт:
Она плотнее запахивает куртку и ощущает слабый прилив смелости, словно бы передавшийся ей через эту одежду. Нельсон не боится ветра и дождя, так ведь?
Но где он, Нельсон? И, что гораздо важнее, где Эрик? Рут останавливается, замирает, но слышит только шум ветра, дождя и раскат грома. «Что сказал гром». Это ведь Т. С. Элиот? На миг ей вспоминаются письма — Эрик и Шона, цитирующие Элиота, чтобы поддеть Нельсона. Она может поверить в это печальное обстоятельство, но так ли уж она убеждена, что Эрик убил Скарлетт
И вдруг Рут слышит звук, от которого у нее замирает сердце. Голос, совершенно непохожий на человеческий. Кажется, ее зовут мертвецы. Три негромких крика — последний, дрожа, замирает в воздухе. Что это, черт возьми?
Крик раздается снова, на сей раз где-то совсем близко. Рут безотчетно идет на этот звук и неожиданно оказывается перед сплошной стеной.
Сперва ей не верится. Но перед ней, несомненно, стена. Рут осторожно дотрагивается до нее. Нет, это не мираж. Это твердая деревянная стена, сколоченная из неструганых досок.
Конечно же, это домик. Должно быть, она вышла к дальнему домику, где они с Питером в тот день встретили Дэвида. Но этот домик, вспоминает она, выше приливной отметки. О, храни, Господи, смотрителей заповедников!
Хмельная от радости, Рут, шатаясь, входит в домик. Он открыт с одной стороны, поэтому не представляет собой блестящего убежища, но это гораздо лучше, чем ничего. Замечательно укрыться от ветра и дождя. Лицо у нее болит, словно ей надавали пощечин, в ушах все еще стоит звон. Она прислоняется к грубой древесине и закрывает глаза. Это невероятно, но она, кажется, вот-вот заснет.
Снаружи все еще бушует гроза, но Рут она уже не тревожит. Теперь шум ветра напоминает зов детских голосов, печальный, словно крики заблудившихся в море матросов или блуждающие огоньки, ищущие уюта и тепла. Рут содрогается. Не стоит себя пугать, и она начинает вспоминать истории, которые Эрик рассказывал у костра. О длинных зеленых пальцах, тянущихся из воды, о бродящих в ночи призраках, о затонувших городах и церковных колоколах, звонящих глубоко на дне моря…
Рут подскакивает, услышав крик, раздавшийся под ее ногами. Прислушивается. Гроза на минуту утихла, и она снова слышит этот, несомненно, человеческий голос:
— Помогите! Помогите!
Рут тупо смотрит на деревянный пол домика, покрытый камышовыми матами. Она дергает мат. Очевидно, тот прибит к полу, но после нескольких рывков отделяется. Под ним половицы и крышка люка. Зачем нужен люк в домике для наблюдений за птицами? И снова раздается голос, зовущий из-под половиц.
Едва соображая, что делает, Рут наклоняется к крышке люка.
— Кто там? — окликает она.
После непродолжительного молчания слышится:
— Это я.
Простота ответа потрясает
— Не беспокойся! — кричит она. — Я иду.
На крышке люка засов. Он легко поддается, словно им часто пользовались. Рут открывает крышку и заглядывает в темноту, и тут вспыхивает молния.
Снизу на Рут смотрит девочка — возможно, подросток — с худым изможденным лицом и длинными спутанными волосами. На ней мужской джемпер, рваные брюки, на плечи накинуто одеяло.
— Что ты там делаешь? — тупо спрашивает Рут.
Девочка качает головой. Глаза у нее огромные, кожа бледная до синевы.
— Как твое имя? — И неожиданно Рут понимает. — Люси, — мягко говорит она. — Ты Люси, так ведь?
Глава двадцать восьмая
Джуди и Клаф докладывают, что никто из соседей Рут не откликается.
— Дома, похоже, заперты, сэр.
Нельсон велит им остаться и ждать кинологов с собаками, пока он ведет поиски на Солончаке.
— Там, — указывает Клаф на темные болота, где ветер гнет деревья к земле, — вы не найдете их.
— В зыбучих песках, — добавляет Джуди. Сильнейший порыв ветра едва не валит их с ног. — И прилив надвигается очень быстро. Я жила в этих местах. Это небезопасно.
— Я знаю дорогу, — говорит Катбад.
Все смотрят на него. Плащ Катбада развевается на ветру, глаза горят. Почему-то он не выглядит таким нелепым, как обычно.
— Есть сокрытый путь, — продолжает Катбад. — Я нашел его десять лет назад. Это галечная насыпь. Она идет от нижнего домика прямо к кругу хенджа. Грунт на всем протяжении твердый.
«Должно быть, это та тропа, которой воспользовалась Рут для поисков тела Скарлетт», — думает Нельсон.
— Сможете найти ее в такой темноте? — спрашивает он.
— Положитесь на меня, — отвечает Катбад.
Звучит это не особенно ободряюще.
Звук собственного имени потряс Люси. Она начинает громко плакать. Это скорее плач ребенка, чем девочки-подростка.
— Выпустите меня! — всхлипывает она. — Пожалуйста, выпустите.
— Непременно, — решительно произносит Рут.
Она тянется вниз и хватает Люси за руку, такую тонкую, что, кажется, вот-вот сломается. Тянет вверх, но силы поднять девочку не хватает, хотя та истощена до предела. О, почему она пренебрегала спортзалом?
— Я спущусь, — говорит Рут. — И подсажу тебя.
Девочка пятится, но Рут настроена решительно. Она спрыгивает в люк и тяжело приземляется на бетонный пол. Девочка стоит у противоположной стены, оскалясь, как загнанное животное. В руке у нее камень. «Кремень, — определяет Рут, бросив на него профессиональный взгляд. Острый кремень».