Перепутья Александры

Бахтиярова Анна

"Конверт" оказался довольно внушительным по размеру. Почти папкой. Удивленно вертя его в руках, я попыталась угадать, кому это понадобилось отправлять мне подобную посылку. Прямо-таки очередная тайна! Однако загадка разъяснилась очень просто. Внутри лежала ксерокопия истории болезни. Той самой, о которой я утром разговаривала с отцом. Елизарова Злата Васильевна - было неаккуратно нацарапано на первой странице медкарты.

Я не заметила, как опустилась на стул и принялась изучать корявые записи. В том, что это наш "клиент" сомневаться не приходилось.

Папа (вернее, кто-то из его людей), приложил к "делу" фото, а заодно и биографическую справку пациентки. Как и следовало ожидать, уже почившей. Ей было сорок два. Умерла в одной из центральных районных больниц, так и не выйдя из комы. Пять с половиной лет назад. На два месяца пережила Варвару.

Чем дольше я читала, тем больше понимала мотивы Златы и ее привычки. Она родилась в деревне, но в юности сбежала оттуда с городским парнем. Нет, он не оказался проходимцем, бросившим деревенскую дурочку на произвол судьбы. Они поженились, стали родителями. Однако брак продлился недолго. Распался, когда сыну исполнилось четыре годика.

Судя по всему, этот мальчик - Даниил, и стал единственным смыслом жизни Златы Васильевны. Замуж она больше не вышла. Работала одновременно в двух-трех местах, чтобы ребенок учился в хорошей школе, а затем и в институте.

Трагедия, разрушившаяся Златин мир, стряслась в день, когда её отпрыск получил диплом юриста. Отмечая оное событие на даче сокурсника, новоявленные специалисты решили ночью искупаться в реке. Даниилу не повезло. Прыгая в воду, он ударился головой о железяку на дне. Умер через сутки в больнице, так и не придя в сознание. Злата решила последовать за сыном на сороковой день после его смерти. Пошла топиться в ту же реку. Ее почти безжизненное тело извлекли из воды прохожие, ставшие свидетелями попытки самоубийства. К несчастью, они не сумели сделать этого быстро, и кислородное голодание вызвало кому...

Я отложила документы и устало прикрыла веки. Теперь я понимала всё. И смысл Златиного убежища, и её заботу о Генке, и нежелание возвращаться к жизни. В реальном мире её никто не ждал. Она намеренно оставалась в Потоке и, в ожидании собственного конца, помогала другим. Тем, кому было ради чего возвращаться.

Закрывая папку, я вспомнила о доставшем Любашу телефоне и проверила пропущенные звонки. Наверняка, Бастинда. Только она способна на подобную навязчивость. Но, как ни странно, все десять раз мой номер набирал папа.

– Который час?
– спросила я Любу, раздумывая, прилично ли будет позвонить родителю.

– Полночь доходит, - отозвалась медсестра. Она тактично не спрашивала, что за бумаги я читала, хотя и извелась от любопытства.

Я нажала одну из горячих клавиш. Самую первую. По папиным понятиям, время для звонка было еще допустимым.

– Ты звонил?
– поинтересовалась я сонно. Мысли о том, что стряслось что-то серьезное, я не допускала. Одного коматозника на семью было вполне достаточно.
– Я получила документы. Спасибо.

– Где ты была?!
– возмутилась трубка папиным басом.
–

Я уже не знал, что думать!

– На работе, - меланхолично отозвалась я.
– Исследования проворожу, помнишь?

– Ты в порядке?
– отец сбавил тон.

– Да.

– Уверена?

– Да, - я судорожно пыталась сообразить, что не так.
– Ты собираешься меня расстроить?

– Нет, конечно. Просто хотел убедиться, что всё хорошо...

Я закусила губу и задумалась. Насколько это позволял мой изможденный рассудок. Папа взволнованно кудахчет надо мной, зато Алла за день ни разу не проявилась, чтобы справиться о здоровье драгоценного сыночка. Мир сошел с ума?!

Всё по местам расставили действия Любы, перевернувшей страницу календаря. Июль закончился, уступив место последнему месяцу лета.

– Сань, что с тобой?!
– перепугалась медсестра, когда я пошатнулась вместе со стулом.

– Ничего, - я закрыла лицо руками, чувствуя, что сейчас разревусь.

Поток! Слои! Коматозники! Они настолько завладели моим вниманием, что я потеряла счет дням! Забыла обо всем на свете! Даже о неимоверно важном! Не случайно вчера (о, да, уже вчера!) папа беспокоился о моем душевном состоянии, а Бастинда не смела тревожить. Потому что 31 июля была очередная годовщина смерти моей матери, о которой я, с головой уйдя в тайны закольцованного мира, даже не вспомнила...

– Пора с этим заканчивать!
– крикнула я, давясь слезами, и швырнула Златины бумаги на пол.
– Люба, скажи Кондратьеву, что мои исследования закончились. Я больше не приду. Хватит...

****

2010 год

Порог отделения я перешагивала, продолжая думать о непростой судьбе Михаила и собственном псевдогеройском поступке тринадцать лет назад. Поэтому не сразу заметила шефа, поджидающего на сестринском посту.

– С минуты на минуту приедет Света, - оповестил он.
– В Поток войдете вместе. Она отправится искать Алису, ты займешься Кириллом. Не спорь! Мне не нравятся показатели мальчика. Видимо, это Страх лишает его последних сил. Ты должна победить тварь. Пока не стало поздно.

– Хорошо, - при таком раскладе я не посмела возмущаться. Хотя и не представляла, как избавиться от мерзости, мучащей ребенка.

К несчастью, мы слишком мало знали о жизни Кирилла. Добиться доверия его родителей не получилось. Они и на экспериментальное лечение согласились со скрежетом, и то, лишь потому, что не видели другого выхода. Применить обычную тактику (ненавязчиво разузнать побольше о мальчике) я не имела возможности. Отец вообще не желал с нами говорить, подарил неделю и с барского плеча и хлопнул дверью. Мать, вероятно, могла быть более сговорчивой. Но учитывая, что при каждом слове она озиралась на мужа, без его разрешения вряд ли позволила бы приблизиться к себе. Кроме того, нарушая границы дозволенного, мы рисковали потерять драгоценные дни, отведенные на спасение мальчика. Поэтому приходилось работать с тем, что есть.