Перерождение: Эффект Массы
Шрифт:
Голубоглазый турианец задумчиво потер гребень и задал крайне занятный вопрос:
— Как я смогу помочь, если мои действия жестко… предопределены?
— Во-первых, не действия, а всего два события. Одно из них — наша встреча перед Залом Совета, и второе… второе будет после неизменной ключевой точки, оно же даст возможность вывести тебя из-под цепи событий. Но — не сейчас. Тебе повезло, что ты не являешься ключевой фигурой истории, как Сарен. Наш полет на Вермайр — третье Изменение, которое я планирую протолкнуть. Вторым было спасение Бенезии. Она тоже должна была погибнуть.
— Третье — это спасение Сарена?
— Да. Шансы — мизерные. Еще
Туринец обхватил ладонями лицо и глухо пробубнил:
— Почему я вам верю?
Я и Найлус переглянулись.
— Ты нам скажи.
— Это настолько безумно, что может быть правдой. — растерянные голубые глаза смотрели как-то потеряно, но в то же время, где-то в глубине крепло упрямство. — Такая ложь бессмысленна.
— Интересная мысль.
Гаррус фыркнул.
— Спрашивать, откуда точные знания истории есть смысл?
— Нет. — голубые глаза сузились. — Пока нет. — поправилась я.
Гаррус медленно кивнул, принимая мое решение, но смотрел он тяжело. Не забудет и, рано или поздно, но правду вытрясет. Тем временем лениво слушающий наш разговор Найлус совершенно неожиданно резким рывком подтянул стул вместе со мной к себе поближе. Я от такого поворота опешила. Это чего он собрался делать?
— Рир, будь столь любезна, поясни мне один момент…
От вкрадчивого вибрирующего голоса с едва слышным урчанием у меня волосы встали дыбом по всему телу.
— Какой момент? — осторожно спросила я, глядя в неожиданно злые зеленые глаза.
— Ты чем думала, когда подставляла голову под лучи призрака? На палец правее, и, как ты там говорила? Здравствуй, новое перерождение?
Оп-па… И что тут сказать? Оправдываться — бессмысленно, не поймет. Говорить, что я как бы тоже Спектр и вполне естественно, что могу попасть под удар… тоже бессмысленно. Он и сам прекрасно это знает. Да и прав он в чем-то. ГОЛОВУ я подставила действительно зря. Напоминать, что ОН теперь тоже может изменить реальность? Да стоит мне заикнуться, и обычно спокойный Найлус меня просто придушит. Сам, чтобы обидно не было, если пристрелят идиотку. Мысли об этом ОЧЕНЬ явно витали в верхних слоях разума, и, что меня больше всего пугало, совершенно аналогичные идеи, только в другой трактовке носились в голове Гарруса.
Я просто развела руками. Повернувшись, встретила взгляд Гарруса. Точно такое же выражение. Полная солидарность! Они что, сговорились? Посмотрела на Найлуса. То же недовольное выражение на физиономии, глаза сужены, смотрит тяжело и пристально.
— Я помню твои слова об усиленной регенерации, Рир. Как и о том, что гарантированная смерть — это или потеря головы, или уничтожение тела. В других случаях есть шанс выжить. И на следующий же день ты подставляешь свою голову под выстрелы гета. Зная, ЧТО стоит на кону. Зная…
Ой-ей… Голос аж дрожит от ярости. Сзади — тягучая злость Гарруса. У самого же лучи над гребнем пролетали, но это ничего, это — нормально…
Я даже и не представляла, что обычно спокойный и рассудительный Найлус может ТАК изобретательно сожрать мозг на пустом месте! А Гаррус еще и помог.
Я молча выслушала, ни единым словом не возразив и даже не пытаясь вклиниться в этот монолог в два голоса.
Глава 23: Откат
Трое суток пролетели стремительно одним сумбурным пластом воспоминаний. Работа, работа, работа, работа, изредка прерываемая на еду и сон. И то, принудительно. Я почти не покидала лазарет, проводя долгие часы в ментальном пространстве разума матриарха, распутывая многочисленные тяжи, крепящие бур к сознанию и подсознанию жертвы. И этих тяжей было просто непотребное количество от крепких до практически незаметных, влияющих на оттенки смысла и мельчайшие нюансы. Все это требовало аккуратности, терпения и, главное, времени. А его, как всегда, в нужный момент не хватает, но в не нужный — оно тянется и тянется, выматывая нервы…
Я тряхнула головой. Лишние мысли. Через одиннадцать часов "Нормандия" выйдет из туннеля у ретранслятора Цитадели, а я еще даже не закончила с буром! Да гори он в пламени распада этот Назара! Параноидальная тварь! Древняя сволочь! Вот ЗАЧЕМ надо было привязывать этот сраный бур к подсознательному пласту инстинктов? Зачем??? Нет, я понимаю, что это — правила работы менталиста: максимально стабилизировать конструкцию агрессора, завязывая ее на естественные реакции организма! Но не до такой же степени! Дайте мне спокойные десять дней, и я всю эту пакость сниму без остатка, она же — элементарная, хоть и излишне усложненная! Но! У меня НЕТ этих десяти дней!
Положа лапу на сердце, у меня другие сейчас приоритеты… Щиты для двух излишне заботливых турианцев, которые, я это прекрасно чувствовала, сейчас что-то обсуждают с Карин в соседнем помещении. Три наседки, е-мае! Ах да… пять наседок! Лиара внезапно присоединилась, практически мгновенно спевшись с Карин, и разрывалась от волнения между матерью, безвольной куклой сидящей передо мной и, собственно, моей персоной, нынче выглядящей как не слишком свежее умертвие. Да еще и Рекс проявлял какое-то внимание, благо хоть ненавязчиво. Зато эта краснолобая агрессивная сволочь за эти три дня довел Гарруса до состояния практически неконтролируемой ярости, а спокойного Найлуса до бешенства! Как результат — спарринги в трюме в полный контакт и практически без ограничений! Как после такого мордобоя Гаррус вообще на следующий день встал — одному Хаосу ведомо! Рекс до сих пор ходит осторожно, да и поворачивается всем корпусом, шипя и с матерком поминая "костлявую верткую сволочь". Ему сперва от Найлуса крепко прилетело, а Гаррус добавил. На следующий день.
Тяж наконец-то истончился и распался, отпуская связь с инстинктивной реакцией на яркий свет. Проклятье, да я как вчера эти три рожи увидела, мне чуть дурно не стало! Вот уж не думала, что крогана можно настолько изукрасить в рукопашной схватке за шесть минут, чтобы его потом Карин в лазарете час штопала!
Зашелестела уходящая в стену дверь, пропуская довольного жизнью Гарруса в лазарет. Турианец внимательно меня осмотрел, заметил, что я уже не в трансе, приветственно кивнул и протянул пищевой контейнер.