Перерождение
Шрифт:
— Готово, — я с облегчением выдохнул. В черновиках висело больше сорока сообщений, озаглавленных названиями различных стран. Как Кровавый Генерал, я знал телефоны мировых разведок. К сожалению, в этом мире я пока был известен как Кровавый Демон и не мог связаться с ними открыто. Так что временно побуду анонимным доброжелателем. На мои сообщения точно обратят внимание. Не поверят, но проверят.
А для личного пользования у меня есть список с преступниками и охотниками-одиночками.
Сегодня ночью поохотиться мне не удалось — когда я закончил с сообщениями, занимался рассвет. Так что я вернулся домой. Мама уехала в Академию, дед внезапно занялся
— Руслан, выходи гулять! — донеслось с улицы.
— Иду! — выкрикнул я в форточку.
— Давай в казаки-разбойники? — предложил Дима, когда я вышел.
— Так там же команда нужна. Человек пять, иначе неинтересно будет.
— Ну, тогда пошли на котят посмотрим!
Мы перелезли через забор и, продираясь через бурьян, прошли на огород — туда, где в картонной коробке лежали котята и… белая пантера. Я протёр глаза. Нет, не показалось. Белка — недавно ещё обычная кошка, сегодня вымахала до размеров некрупной пантеры. Она лениво перевернулась на спину, выставив живот, и покосилась на нас одним глазом: мол, гладьте, чего стоите без дела.
Я присел на корточки и почесал её по животу. Белка от удовольствия начала дёргать задней лапкой.
— Будешь чай? — Дима вскочил и помчался на кухню, не дождавшись ответа. — Сейчас принесу!
Котята проснулись и принялись карабкаться по мне, словно по дереву. Белка пристально за мной наблюдала — чтобы, не дай Преисподняя, её детишки не пострадали.
— Отвали, говнюк! — проорал кто-то заплетающимся языком.
Я осторожно ссадил с себя котят и пошёл на шум. Почти всю крохотную, покосившуюся кухоньку занимал огромный косматый мужик. Его глаза были налиты кровью, он нависал над Димой и размахивал кулаками. Дима сидел на коленях и прижимал к груди какое-то тряпьё. Лишь через пару секунд я понял, что это были тряпичные и вязаные куклы. Ключевое слово — «были». Когда-то. Кто-то их порвал на части.
— Не трогай куклы! — Дима заплакал. — Мне их бабушка сделала!
— Бабка из тебя нытика воспитывает, — окрысился мужик. — Давно надо было тебе всыпать по первое число! Я ей вправлю мозги на место, чтобы не сюсюкалась с тобой как с девчонкой. Но сначала тебя по жопе отхожу. А потом ты сожжёшь эти тряпки, иначе я тебя в детдом сдам!
Мужик — отец Димы — замахнулся, и я запрыгнул ему на спину. Он попытался меня скинуть, но я вцепился в его поднятую для удара руку и направил сжатый кулак прямо ему в лицо. Он не успел среагировать и знатно врезал себе же по кумполу. Заревев от ярости, он начал вырываться, но я держал крепко — и продолжал бить нерадивого папашку его же рукой.
— Маленьких обижать плохо, — приговаривал я. — Маленьких обижать нельзя, иначе они обидят тебя.
Не понимая, что происходит, отец Димы крутился вокруг своей оси. Его гневные завывания перешли в жалобный скулёж. В конце концов он повалился на четвереньки и прикрыл голову свободной рукой.
— Когда твоя бабушка придёт? — спросил я, спрыгнув на землю.
— Вечером, — Дима трепетно прижимал порванных кукол к груди. — У неё сегодня вторая работа. Она подъезды моет.
— Пошли к нам, — предложил я. — Кукол починим. Я, правда, шить не умею. Попросим помощи у деда.
Пока Димин папаша не оклемался и не разбушевался снова, мы свалили ко мне домой. Затребовали у деда нитку с иголками. Он поначалу не особо горел энтузиазмом — явно не хотел отрываться от грядок. Но услышав, что мы собираемся ремонтировать кукол
— Делу — время, а пожрать — это хорошее дело, — заявил он. — Пошлите борща разогреем.
На второе дед решил пожарить омлет. Бросил кусочек сальца на сковородку, разбил восемь яиц и принялся их взбивать, мурлыкая русские народные песни. Шкворчала сковорода, жужжал миксер, а «Ой, мороз-мороз» звучал всё громче и громче. В общем, в кухне было шумно. Поэтому я сразу и не услышал кошачий визг. Нет, если точнее — услышал, но не понял, что именно. Это походило на тоненький плач, резко сменившийся рычанием. Я замер и усилил слух. Без сомнения — Белка на кого-то грозно гудела, а котята жалобно плакали. Вскрикнул человек, зашуршала сухая трава.
— Что такое? — Дима потряс меня за плечо. — Тебе плохо?
— На Белку напали.
Мы выбежали на улицу. Было тихо, ничего необычного.
— Показалось, — хмыкнул дед, снисходительно похлопал меня по макушке и вернулся на кухню.
— Надо проверить. Можешь подождать здесь, — предложил я Диме.
— Нет, я с тобой, — отрезал тот.
На Димином огороде, очевидно, разразилась настоящая битва. Сорняки были примяты и забрызганы кровью. Коробка перевёрнута, а у Белки на морде длинная царапина. Котята жались к её животу, пытаясь спрятаться под её лапами и хвостом. Белка печально муркала и облизывала котёнка, который не шевелился. Его шея была изогнута под неестественным углом.
— Барсик! — Дима дрожащими руками поднял мёртвого котёнка. — Кто это…
Внезапно лицо Димы ожесточилось. Он с лютой ненавистью посмотрел в сторону кухни и выплюнул:
— Он хотел их утопить!
В его чертах я впервые увидел Людоеда. Перед Димой соткалась иллюзия в виде бутылки водки. От неё исходило ядрёно-жёлтое сияние — признак того, что она смертельно ядовита. Иллюзия поплыла к кухне. Я положил руку Диме на плечо и гаркнул:
— Стоп!
— Он убил котёнка! — выкрикнул Дима. Он потерял концентрацию, отчего иллюзия развеялась.
— Он бы не смог, — я поймал его взгляд, стараясь говорить как можно более убедительно. — Белка получила магические способности. Если я победил твоего отца, то она бы ему горло в два счёта разорвала. Он бы даже приблизиться к котятам не смог.
— Да? — Дима поднял брови домиком.
— Сейчас сам увидишь, — я потянул его к кухне. Внутри было темно, несмотря на то, что за окном — солнечный день. Димин отец валялся в дальнем углу кухни. Если не приглядываться, его можно было принять за груду грязного тряпья. Я включил свет и сказал: — Ни царапины. А на траве была кровь. Белка покусала урода.
— Но кто это сделал? — спросил растерянный Дима.
— Не знаю.
Я соврал. Кто-то подталкивал Диму к убийству отца. Наверное, в прошлой жизни он так и стал Людоедом.
Глава 15
Российская Империя, Москва, Одинцово.
За окном стояли старые тополя, которые не позволяли солнечному свету попасть в квартиру. В комнатах царил мрак. Но словно этого было недостаточно, молодая девушка задёрнула плотные шторы во всех комнатах. Она привыкла жить в потёмках, и её глаза привыкли к темноте. К тому же она запомнила, где находится мебель, и могла бы ходить по квартире с закрытыми глазами. Девушка прошла на кухню и нажала кнопку на электрическом чайнике. Вода начала медленно греться.