Перерождённая
Шрифт:
— Эм… На грани? То есть, я сейчас могу умереть, так? — как-то слишком спокойно спросила я.
— Именно так.
— А кто тогда ты? Или вы?
— Я смерть. Ты, моя дорогая, можешь обращаться ко мне как к равной, не хочу слушать от тебя эти всякие «вы, вам и прочее».
— Смерть? Как иронично… — подумала я.
— Ты о чём?
— Да… Было дело, я думала, что мне для полного счастья как раз тебя и не хватает. Ну, я в том плане, что… — договорить мне не дали.
— Всё, я поняла. Ты думала, что не хватает ещё со мной напиться, верно я уловила ход твоих мыслей?
— Да,
— Пффф… Так в чём проблема? Давай возвращайся к себе. Я чуточку разгребу тут проблемки и составлю тебе компанию! Как на это смотришь? Не боишься с самой смертью пить?
— Ой, нашла чем меня пугать. После того, что я уже пережила — ты просто капелька в огромном океане. — высказала я то, что является действительностью.
— Ну смотри. — вот больше чем уверена, что она это сказала прищурившись.
И снова тишина в темноте.
Терпкий запах ладана вырвал меня из кромешной тьмы. Тело не болело, тошнота отступила. Ничего не понимаю, что произошло? Воспоминания всплывали отрывками, словно при перемотке видео. Вот, Сербиус меня принёс в знакомую комнату, уложил на кровать, поворотил носом от моего вида, а затем, из его пальцев полились зелёные искры с золотистыми всполохами, отчего меня пронзила дикая боль.
Видимо, я потеряла сознание, потому как ничего происходящее дальше я вспомнить не могу. Только кромешная неподвластная тьма, которая укутывала словно кокон.
Наконец, открыв глаза, огляделась. Я лежала уже не в той комнате, а была распластана на тёплом камне, который находился на возвышении. Вокруг, по всему помещению расставлены свечи, и этот ужасный запах ладана. Не знаю почему, но с самого детства не любила этот запах, всегда хотелось набрать полную грудь свежего воздуха и по возможности не дышать совсем, но ограничивалась просто открытым ртом, а нос закрывала.
Я не сразу услышала чей-то монолог, прислушавшись, я ничего разобрать не смогла. Кто-то говорил на незнакомом мне, стрекочущем языке, из которого действительно получался цокот, отчего моё тело сразу напряглось. Повертевшись по сторонам, я заметила мужчину в длинном чёрном плаще с глубоким капюшоном, в руках он держал тяжёлую книгу в жёстком переплёте. Казалось, будто её обложка была сделана из настоящей кожи. В комнате за счёт свечей было светло и можно было разглядеть что угодно, но от неизвестности моё тело покрылось дрожью, его будто взяли в плен, и я не могла пошевелиться, даже палец, и тот не поддавался, будто меня просто парализовало.
Меня начала накрывать паника, глаза заметались по сторонам. Единственное, что мне было подвластно — дышать и вертеть головой.
У мужчины вырвался утробный рык, когда он дочитал, сделав этим самым рыком акцент на последнем слове «Цекциолц». В этот же момент, из-за угла показался другой мужчина, я пригляделась и расширила свои и без того большие глаза — это был Сербиус. Он был одет также в длинный чёрный плащ, но капюшон не был натянут на лицо, лишь покрывал голову. Оскалившись, он приблизился ко мне и, обойдя по часовой стрелке три раза, остановился.
— Пришло твоё время, дорогуша. — прошептал мужчина, но в практически пустой комнате, это было довольно громко.
Я не могла произнести ни звука, ни писка, ни-че-го! Я могла
Я почувствовала, как моей левой руки коснулась его — холодная и шершавая. Он провёл пальцами от моих пальцев до запястья и остановился. Вначале я не поняла, что происходит, а затем почувствовала, как мою ладонь полоснули чем-то острым. Я наклонила голову посильнее, насколько смогла и увидела, как на ладони скапливается бордовая жидкость. Кровь!
Не торопясь, Сербиус тоже начала цокать какие-то непонятные мне слова, а затем, подставил какую-то золотую чашу, усеянную узорами и драгоценными красными камнями, и в неё положил мою ладонь. Обойдя меня снова три раза, только уже против часовой стрелки, он остановился около правой руки и проделал всё то же, что и с первой.
Так я и лежала несколько минут, чувствуя, как щиплют ладони и как стекает горячая кровь. Я сразу и не поняла, что оказывается, могу вновь шевелиться, когда в сотый раз пыталась подёргать пальцем, а он поддался и глубже окунулся в мою кровь. В этот момент произошло сразу же несколько событий:
Около моих ног начал образовываться образ девушки из многочисленных искр, будто мириады золотисто-голубых звёзд. Сербиус, открыв рот, упал на колени и прошептал: — Невозможно, я ведь не завершил обряд… Как?
А затем, меня затянуло в портал, но на это мой похититель Сербиус не обратил никакого внимания. Он был шокирован, изумлён и обездвижен. Мужчина просто смотрел на россыпь искр, из которых совсем немного можно было понять, что это девушка. Как и я. Я тоже наблюдала как заворожённая за этим процессом, пока не оказалась в сильных многочисленных объятиях, а портал испарился.
Глава 44
Итан
Боги Всемогущие, если бы мы только знали, что, отправляясь за мужьями Лекси, мы попадём в ловушку, да ещё и какую… Магия не работает от слова совсем. Портал построить невозможно. Мы даже и не сразу поняли, что оказались в затхлой тюремной камере, с ароматами плесени и старости. С непривычки этот запах, как ураган ударил в ноздри и лёгкие запекло. А дальше, как оказалось, камера была не просто перекрыта от магии, в ней ещё и было что-то, что высасывало жизненные силы, отчего все мы, через какой-то промежуток времени, погрузились в кромешный, тёмный мир без снов. Просто пустота и ничего более.
Открыв глаза, я встретился со всеми остальными, кроме Лекси. Ей снилось что-то, отчего на её лбу проступила испарина, она дёргалась, будто что-то страшное преследовало её. А после — крик. Крик полный боли. Что ей приснилось? Мы все могли только гадать… Но, а что произошло на самом деле, мы сможем узнать, только если она сама нам расскажет.
Мужчина в тёмном плаще, с глубоким капюшоном, забрал нашу девочку. Избил её, как самый последний… кретин! Животные так не поступают как он. Увёл Лекси в другую камеру и там снова над ней издевался, были слышны глухие удары и стон лисички вперемежку с отчаянием и болью. Она у нас сильная, справится. А мы… А мы вообще ничего не могли сделать! Нас просто обездвижили, но так, чтобы мы могли видеть и слышать её страдания и метаться внутри себя, что ничего сделать не можем.