Перес едет в Зеленецкий лес
Шрифт:
– По крайней мере, изобразим рыбаков и будем считать, что мы готовы к мелким пакостям. Это очень-очень интересный народец.
Перес строит планы
Луг, на котором мы остановились, пестрел запоздавшими одуванчиками, а посреди него виднелись остатки больших куч щебня и песка. Увидев это, Валерий Михайлович горестно вздохнул.
Машину мой спутник оставил в ста метрах от речки в целях маскировки. Напрасно я объясняла, что
Перес взяла самую большую удочку и, на мое удивление, мастерски закинула ее в воду. Человек, вдохновленный обоюдной любовью к рыбалке, начал было ей объяснять, как вытаскивать рыбу, но попал в довольно глупое положение, когда через пять минут троллиха благополучно выловила уклейку.
Валерию Михайловичу ничего не оставалось, как отступить ко мне, расположившейся на покрывале в середине луга, и наблюдать.
Перес спокойно положила рыбку в пакет с водой и закинула удочку снова. Но тут и приключилось нечто странное. Уклейка, блеснув чешуей на солнышке, описала высокую дугу и плюхнулась обратно в воду. Неизвестно откуда раздалось тихое хихиканье.
Троллиха невозмутимо продолжала водить удилом, перекидывая леску вверх по течению. Но сколько бы она ни выловила рыбы, вся добыча отправлялась обратно в реку.
Так продолжалось около часа. Наконец из прибрежных кустов высунулась абсолютно седая мордочка и едко произнесла:
– Здесь рыбы нет! Непонятно, что ли?
Перес встала, нацепила монокль и, подбоченившись, стала рассматривать свою собеседницу.
– Сварлыга, – миролюбиво представилась та.
– Нареченная от рождения Хельгой! Приказываю тебе отвести меня к мэру, – важно произнесла Перес, зная многих жителей Зеленецкого поселения по рукописи Чучо.
– Так и отвести? – немного смутилась Сварлыга.
Но тут из кустов высунулась мордочка тролля с совершенно красным кончиком пятачка.
– Да это ж Перес! – хмыкнул Михей. – Самая вредная троллиха в Северном городе, Чучо про нее рассказывала.
Сварлыга раздвинула лапами кусты и вышла на луг.
– Ну, пойдем со мной!
И три тролля двинулись гуськом по бревну на другой берег реки.
Едва они дошли до быстрины, как я не выдержала и крикнула:
– Перес, пиши мне! Я буду скучать! Моя электронка…
От испуга Сварлыга взвизгнула и ухватилась за Михея.
– Да знаем мы вашу электронку. – На другом берегу реки появилось еще два тролля – черноволосая, ушастая, непередаваемо похожая на мать Чучо и крошечный серенький Худоша с маленькой фляжкой в руке.
Вскоре вся группа скрылась под сенью соснового борка.
Я оглянулась. Валерий Михайлович лежал на спине, держась руками за голову.
Я благополучно устроилась в соседнем номере от своего спутника. Мужчина между тем, листая старые записи Чучо, восклицал: «Невероятно! Ужас! Сколько их там?»
Третьего дня на электронную
«Ну вот, мама, – мысленно говорила Чучо, исподтишка поглядывая на настоящую, живую Перес, расхаживающую по ее норе, – здесь я и живу».
Старая троллиха покрутила колесо прялки, бесповоротно спутав шерстяную нитку, провела лапой по верху большой книжной полки и сдула с ладони пыль.
– Ну да, тут немного пыльно и песок сыпется с потолка, но тепло и уютно, – сказала госпожа мэр вслух.
– Старье, одно старье, – проскрипела гостья, – но если тебе так плохо было в Северном городе, то у нас два пути: воспитать твоего Человека, как я воспитала свою, или нажить добро здесь, где ты стала мэром.
– Воспитывать Человеков я не умею и не хочу, – жалобно протянула Чучо. – А мэр я постольку, поскольку Худоша сорвал выборы. Не очень-то хотелось им быть.
– А кто тебя спрашивает? – хмыкнула Перес. – Ты – народный избранник, и я уверена, что выберут второй раз, уж я постараюсь.
– Чем ты, мама, планируешь заниматься? – осторожно поинтересовалась молодая троллиха. – Я могу научить тебя прясть и вязать, собирать орешки и воровать из гнезд воркушины яйца, ловить рыбу, готовить еду, торговать в лавке.
– Нет-нет, не трудись, дочка. Я все умею сама. Недаром же я дожила до таких глубоких лет. Я займусь крайне благородным делом: организую летнюю школу и буду преподавать историю… неграмотным троллям.
– Здесь нет неграмотных троллей, – испуганно возразила Чучо.
– Ну, троллят полно и выживших из ума стариков, которые выбрасывают рыбу в реку. – Перес потянулась и вдруг учуяла тошнотворный запах Худошиной бормотухи, тянущейся через лаз, который тролль прорыл между средней норами.
– Бормотуху прошу мне не подсовывать! – строго сказала старая троллиха, – а то мало ли что я тут наговорю, Подрывайло такого и не знает! Я сейчас буду строить план твоей предвыборной кампании.
Худоша, подумав, что гостье надо знакомиться с жителями, завел перед трехствольной сосной старый патефон. На музыку начали сходиться тролли, и вскоре образовалась небольшая танцплощадка.
Перес, высунув пятачок из норы, одобрительно фыркнула. Тут как раз был Проныра, а старая троллиха рассудила, что для ее целей нужно налаживать связи с прессой.
Но переговорить с главным редактором газеты «Час вздремнуть!» удалось не сразу.
Перед гостьей, откуда ни возьмись, вырос толстенький пожилой тролль в оранжевом галстуке поверх черной шелковой жилетки. Поблескивая умными глазками, толстяк галантно предложил Перес правую лапку, отчего его спутница, худая, с заляпанным чернилами пятачком леди, сразу обиделась, и это было заметно.