Пересечение миров
Шрифт:
Я протянул к ней свою ладонь. Она положила свою ладонь на мою. Я мягко скользил пальцами по всей ее руке. Эмма закрыла глаза, наслаждаясь нашими томительными прикосновениями.
– Нет-нет, не нужно закрывать глаза, – сказал я. – Ты должна видеть и чувствовать одновременно, чтобы поверить в меня.
Эмма открыла глаза. Ее лицо стало расслабленными и умиротворенными. Я водил пальцами по ее рукам, шее, лицу, губам.
Я представлял, какая у нее трепетная бархатистая кожа. При прикосновении к ее телу моими полупрозрачными
– Расскажи мне, что ты чувствуешь, – я нарушил сладкую тишину.
– Я чувствую холодный ветерок от твоего прикосновения, – начала она, – но это не просто ветерок, к нему прилагается легкий разряд тока, – Эмма сглотнула и вздохнула. – Я чувствую, как твои прикосновения поднимают волоски на моей коже.
– Ты когда-нибудь чувствовала что-то подобное? Можешь с чем-то сравнить? – тихо спросил я.
– Нет, – почти шепотом произнесла она, – это что-то новое, еле уловимое сочетание ощущений.
Она смотрела на меня таким взглядом, что мне хотелось обнять ее и не отпускать, целовать и ласкать.
– Я всегда думала, что прикосновения мужчины, твоей второй половинки должны быть теплыми и согревающими, но теперь я думаю, что холодок, пронизанный током, гораздо больше напоминает душевную близость, чем тепло.
– Значит, ты веришь, что наши души созданы друг для друга?
– Некоторые узы посланы нам свыше, – мягко выдохнув, произнесла она.
Я приблизился к Эмме плотнее, она подняла на меня взор своих небесных глаз, и я прильнул к ее чувствительным губам. Как же я хотел страстно поцеловать ее в тот момент. Но нам достался лишь нежный, еле заметный поцелуй.
Я отстранился от Эммы. Она прикоснулась пальцем к своим губам, будто хотела удержать ощущения от поцелуя.
Эмма робко посмотрела на меня, и ее лицо залилось румянцем. Я это наблюдал в лучах полной луны, просачивающихся сквозь окно напротив.
– Давай я тебе покажу дом, – я решил погасить неловкость, но у меня это вряд ли получилось.
Эмма огляделась по сторонам и с сомнением посмотрела на меня.
«Кокой еще дом? Эти руины? Идиот, – скользнуло в моей голове».
Не смотря на мое глупое предложение осмотреться почти в полной темноте среди этих развалин, Эмма все же прошла вперед и заглянула в соседнюю комнату.
Блик луны сквозь расщелину крыши падал на канделябр, стоящий на комоде. Эмма взяла рядом лежащие спички и зажгла свечи в канделябре. Комната озарилась теплым желтоватым свечением.
Это была спальня. Посередине комнаты располагалась огромная антикварная кровать с высокими угловыми штырями, покрытая светлой тканью. Рядом стояла круглая тумба, залитая воском. У двери стоял потрескавшийся от старости комод.
Эмма прошла к прикроватной тумбе и поставила на нее канделябр. Быстрым движением она смахнула с кровати светлую ткань, и перед взором предстало ложе, застеленное шелковым алым покрывалом.
Я
– Видимо, это спальня, – произнес я по-хозяйски.
Эмма еле улыбнулась и посмотрела мне в глаза.
– Почему ты выбрал этот дом? – спросила она.
– Здесь тихо, – пожал я плечами в ответ.
– Понимаю, – согласилась она задумчиво, – я тоже люблю тишину.
По старому дому мы бродили еще некоторое время, весело гадая, кто мог жить в этом доме раньше. Время бежало незаметно, поэтому, когда я уловил, что Эмма начала уставать я предложил ей прилечь. Она выбрала спальню, в которой мы были в самом начале путешествия по дому.
Мы легли на кровать, прижавшись, друг к другу, насколько это было возможно. Она рассказывала мне о своей жизни, о своих друзьях, о том, что она любит и что не любит.
И я был ей благодарен за то, что она не спрашивала меня о моем прошлом, о моих родных и друзьях.
Время летело незаметно и, в конце концов, Эмма заснула в моих объятьях под рассказы о том, как я люблю автомобили и скорость.
С того дня мы с ней больше не расставались. В тот день я понял, что у меня может быть жизнь после смерти, какой бы она не была.
Запись 11. Шаг за грань
Эмма сидела на краю обрыва, скрестив ноги, она смотрела на видимую даль горизонта. Внизу энергичные волны разбивались о могучие валуны. Небо было залито золотисто-красным светом от заходящего солнца. На лице Эммы виднелось только одно чувство – наслаждение.
Сзади подошел я и сел рядом, положив ладонь ей на руку.
– Пора просыпаться. Хочу тебе кое-что показать, – мягко произнес я.
Золотисто-красный горизонт начал расплываться, подобно краске по холсту.
Эмма нехотя открыла глаза, лежа в кровати. Утренний свет постепенно заполнял ее комнату, как и улыбка на ее лице незаметно захватывала ее лицо.
– Так не честно. Это был мой сон, – Эмма замахнулась и кинула подушку, которая пролетает сквозь меня.
– Одевайся, – рассмеялся я. – Жду тебя на улице, – я развернулся и прошел сквозь дверь во двор.
Нетерпение разрасталось внутри меня с каждой невыносимо долгой минутой ожидания. Я ходил взад-вперед по всему двору.
Меня переполняла радость и искушение показать, как можно скорее, Эмме то, что произошло ночью, пока она спала.
Она вышла из дома, зевая на ходу, показывая всем видом, что она еще не до конца проснулась от того чудесного сна, который я прервал.
– Наконец-то. Пойдем со мной, – весь мой вид говорил, что я покажу ей сейчас что-то очень важное.
Я направился вглубь леса. Эмма медленно волочилась за мной между деревьев. Я все время поторапливал ее.
– Неужели тебе не интересно, что я хочу показать тебе? – не выдержал я своего собственного нетерпения.