Пересекающиеся параллели

Шульгина Анна

Только вот поводов пока особо нет. Мартынова никто не видел, его родители ничего не знают, и сами пребывают чуть ли не в истерике. Хотя никто его специально не разыскивал – заявление же подавать не стали – но и подобного пристального интереса, который им устроил Сашка, хватало, чтобы начать всерьез нервничать.

Мама ушла обратно на террасу, где и поставили стол, пользуясь последними теплыми днями, так что у Андрея было время в тишине и одиночестве обдумать складывающуюся ситуацию.

Почему-то он был почти уверен, что Алексея можно уже не искать. Если он был исполнителем, то его

нет в живых. За такой провал ему благодарность вряд ли вынесут, а вот пулю в затылок – запросто. Если он сам был инициатором, что весьма сомнительно, значит, уже давно уехал, причем, туда, где его не найдут. Потому что только клинический идиот будет думать, что сможет когда-нибудь незаметно вернуться в этот город. А Мартынов себя в таком заподозрить ни разу не дал.

Но ответ на вопрос, кому так мешала Ульяна, Андрей так и не нашел. Хотя искал внимательно и тщательно. И её бывшего проверил, там все глухо, парень как раз в армии, у него сейчас другие проблемы. И в дела Улькиного отца немного сунулся, тоже мимо. А больше она ни в чем замешана точно не была. Остается только личная неприязнь.

Возможно, это была такая месть за то, что порушила весь план. Кто его знает, зачем Мартынову так резко понадобились деньги…

Но от этого желание медленно и с удовольствием разделать его на мелкие куски, не прошло. Причем так, чтобы он был жив и в сознании.

Тряхнув головой, Андрей отвлекся от заманчивых картин кровавой расправы. Так и маньяком стать недолго…

И ведь за брата бы просто шею свернул, но за Ульяну… Нет, быстро и безболезненно подохнуть точно бы не дал.

Через окно ему было видно, что папа с Улей, мирно о чем-то говорившие, поднялись и вместе пошли в дом.

О том, что отцу она нравится, Андрей знал. И это было, мягко говоря, необычно, папа редко с кем вот так быстро находил общий язык. Конечно, актерское мастерство он освоил давно и почти в совершенстве, так что об этом никто, кроме семьи, не знал, однако тех, кто был ему действительно дорог, но не был кровным родственником, вполне можно пересчитать по пальцам. И Уля в их число уже попала.

Возможно, потому что относилась с уважением, но без подобострастия. Да и вообще она лицемерить не особо умеет, что, с одной стороны, хорошо, а с другой не очень – такое умение иногда бывает очень кстати. И она всеми силами старается не замечать болезни Ивана Петровича. А не увидеть это сложно – нужно быть совсем слепым.

Кто бы знал, как Андрею было тяжело видеть это и понимать, что исправить такое нельзя. Потому что это болезни, нервы и самый главный, но незаметный враг – возраст. А Улька никак это не подчеркивает, может даже немного пококетничать с отцом, пошутить…

Ладно, и ему пора присоединяться, хватит уже сидеть в углу и думать, пора начинать действовать.

– Спасибо, мне очень понравилось.

Мясо действительно удалось, вот только предшествующий разговор как-то отбил аппетит. Хотя Уля старательно пережевывала сочные кусочки, не желая показаться неблагодарной.

– У меня свой рецепт, передается от отца к сыну, - Иван Петрович подмигнул ей. – Теперь осталось решить, какому из них передавать, не разбазаривать же такие ценные

знания.

Игорь отсалютовал им бокалом с соком, явно расслышав слова отца. И попытался скорчить умильное выражение лицо в сторону Ули. Но по сурово поджатым губам девушки стало понятно, что ему это не особо удалось, поэтому он вернулся к разговору с сидящими по левую руку от него Сашей и дядей. О чем они там шептались, слышно не было, но Ульяне как-то было не до того.

Если ещё пять минут назад, когда Андрей вышел вслед за окликнувшей его матерью, девушка почувствовала некоторое облегчение, то теперь начала немного волноваться. Хотя, это даже волнением нельзя было назвать, просто стало как-то неспокойно. Видимо, слишком уж привыкла, что при всех неоднозначных ситуациях он рядом, вот теперь и не могла успокоиться. И ведь ничего такого, в конце концов, это же просто обед.

Семейный.

И каким боком к их семье прибилась она, пока непонятно, но положение выходило несколько двусмысленным.

Тут и аппетит потерять немудрено.

– Помнишь, ты спрашивала меня о дамасской стали? – Иван Петрович отложил салфетку и поднялся.

Уля только в последний момент смогла себя остановить, чтобы не подхватить его под руку. Вряд ли он будет рад, если она подчеркнет его немощь. Пусть даже все о ней и знают.

– Да, конечно.

– Тогда пойдем, расскажу.

Она положила ладонь ему на локоть и кивнула.

Теперь главное, проходя через гостиную, не посмотреть на себя в зеркало. Одной моральной травмы, когда сделала это в комнате Андрея, было более, чем достаточно. Это ещё надо умудриться, выглядеть побирушкой в дорогой вещи. Пусть и великоватой размеров на пять.

– Тебе, правда, интересно, или просто хотела поддержать разговор?

Этот вопрос она задавала накануне того дня, когда Лешка её похитил. Они с Иваном Петровичем говорили по телефону, как и каждый вечер до этого. Кто знает, зачем, но им обоим становилось после этого если не легче, то как-то умиротвореннее… Ульяне даже стало стыдно, что потом она ни разу ему не позвонила.

– Да, мне интересно. Я же учусь на инженерной специальности, и металловедение проходили. Просто стало любопытно, почему она так ценится в оружейном деле, ведь по составу сплава нельзя сказать, что он так уж редок или обладает какими-то необычными свойствами, - она снова с удовольствием оглянулась, оказавшись в кабинете. Все-таки нравится ей тут. – Вы меня простите, что давно не звонила, просто…

– Прощаю, - Иван Петрович кивнул, не дав ей договорить. – Ты же с температурой слегла, а ангина дело такое, что говорить особо нельзя, да и больно. Но раз выздоровела, не забывай старика.

– Нарываетесь на комплимент, - Уля хмыкнула, кивком поблагодарив, когда он подвинул ей стул, усаживая возле своего стола.

– Вот только так их и приходится выпрашивать, - он как-то проказливо, немного по-мальчишески улыбнулся. – И если ты не звонила, потому что Игорь рассказал про ваш договор, то зря. Его, конечно, бы выпороть, но, боюсь, уже без толку.

– А меня? – Уля с удовольствием провела ладонью по холодному глянцу стола и переглянулась с металлическим львом. Все-таки этот зверь внушал уважение.