Переселение
Шрифт:
– Я вчера упала. У меня сломана нога и лодыжка, я должна сидеть дома две недели – так доктор сказал. А радио не работает. Мистер Флетчер, вы не могли бы его починить?
– У тебя не может быть сломана нога, или лодыжка – тогда ты не могла бы стоять, Джуди.
– Ну, лодыжка у меня распухла, а колено ужасно болит. Идите сюда, я вам покажу. Вы почините мне радио?
Чувствуя себя ужасно неловко, Флетчер вошел в комнату.
Всего несколько месяцев назад ему было легко разговаривать с Джуди – по правде говоря, гораздо легче, чем со всеми остальными. Он
Счастливая, симпатичная крошка. И совсем не важно, что вы ей станете говорить, потому что ум Джуди напоминал дырявое ведро. Флетчеру было хорошо с Джуди, как ни с кем другим, он ей тоже нравился, поскольку она вообще мало с кем общалась.
Но в тот самый момент, как смерть вцепилась в Джона Флетчера, жизнь начала манить Джуди Макдональд. Если судить по тому, как был развит ее ум, ей было лет пять, но она уже прожила на свете двенадцать или тринадцать лет, и природа решила, что Джуди пора становиться женщиной. Теперь Флетчеру было с ней уже не так хорошо и спокойно, как прежде.
– Я покажу вам свою больную ногу, – совсем как ребенок сказала Джуди, а потом неожиданно по-женски отвернулась.
– Не смотрите на меня! – Впрочем, ей показалось этого недостаточно и она спряталась за старым массивным шкафом, чтобы снять там чулки.
Древний радиоприемник стоял на полу, и Джуди, пытаясь пододвинуть его поближе к кровати, выдернула один из проводов. Флетчер, воспользовавшись своим складным ножом вместо отвертки, легко исправил повреждение.
Прыгая на одной ноге, вернулась Джуди, сейчас она снова была той веселой девчонкой, с которой он дружил совсем недавно, и Флетчер смог спокойно, не чувствуя никакой неловкости рассмотреть распухшую лодыжку и даже сделать подходящие к случаю замечания. Но в этот момент Джуди задрала юбку и поставила голую ногу на стул так, чтобы он смог ее как следует рассмотреть – это произошло так неожиданно, что Флетчер смущенно шарахнулся в сторону.
– Да вы не бойтесь, тут нет крови, – успокоила его Джуди. – Если честно, я не вижу, что здесь что то не так. Может быть, вы сможете понять.
Стеснительность для Джуди была таким же непривычным переживанием, как новый лифчик и мамины чулки. Флетчер не должен был видеть, как она снимает чулки, но уж раз она их сняла, все снова было на своих местах, и она вполне могла задрать свою юбчонку повыше, чтобы Флетчеру было удобно изучать ее коленку и бедро. Ему пришлось провести очень тщательное обследование, иначе Джуди от него ни за что не отстала бы, после чего он заявил, что тоже не понимает, что не так с ее ногой.
– А она все равно болит, – пожаловалась Джуди и, поставив ногу на пол, спокойно поправила юбку. – Гораздо больше, чем лодыжка.
– Может быть, ты растянула мышцу. Это ведь обычно не заметно.
– Я должна отдыхать, мне можно ходить по дому, но нельзя выходить на улицу. Так что мне нужно радио. Вы его почините?
Флетчер включил приемник и на панели тут же загорелся огонек.
– Ой, вы уже все исправили! Я знала, что вы сможете, мистер Флетчер.
– Ну, не совсем, – ответил Флетчер. – По правде говоря, я удивительно мало умею.
– Вы, наверное, хотите меня подразнить. Вы же умеете чинить приемники, приделывать головы куклам, а еще говорить по-французски и по-немецки.
– В жизни иногда требуется уметь гораздо больше, – сухо проговорил Флетчер.
– Мама ушла на работу, а я должна лежать и не выходить на улицу. Вы не могли бы посидеть немного и поговорить со мной по-французски?
– Мне надо уйти, но я, может быть, скоро вернусь. Не знаю точно. Если я вернусь, то зайду и посижу с тобой.
– Ой, пожалуйста, мистер Флетчер!
Флетчер осторожно прикрыл за собой дверь и спустился вниз по лестнице. «Вы все на свете можете, ведь правда?»
Такое могла сказать только Джуди.
На самом деле он ничего не мог. Это было сутью его жизни.
Ему никогда ничего не удавалось. Флетчер установил совершенно потрясающий рекорд – он всегда и во всем терпел поражение. Когда речь шла о Джоне Флетчере, было наперед известно, к чему приведет его деятельность – ни к чему.
Флетчеру пришлось довольно долго ждать, прежде чем Бодейкер подошел к телефону.
– Это Флетчер, – сообщил он. – Джон Флетчер. Вы меня помните? Вы говорили, что если я буду согласен на…
– Флетчер! – взвыл от восторга лаборант. – Вы готовы вернуться? Вы дадите мне возможность провести новые тесты?
– Если вы все еще этого хотите.
– Если я хочу! Когда, мистер Флетчер?
– Можно сейчас.
– Я бы с удовольствием, мистер Флетчер, – после некоторого молчания проговорил Бодейкер, – но я сейчас не очень могу… может быть, вы придете сегодня вечером?
– Прекрасно. Куда?
– Сюда, в университет. Помните ту лабораторию, где вы уже были? Мне понадобятся помощники, но я без особого труда найду энтузиастов среди студентов – мне надо всего человек шесть. Вы могли бы прийти часам к семи?
– Конечно. На сколько времени я вам нужен?
Последовало новое молчание. Флетчер понял, что робкий лаборант пытается набраться смелости – два часа, четыре – если он попросит слишком многого, Флетчер ведь может передумать и отказаться прийти.
– Не могли бы вы, – осторожно начал Бодейкер, – остаться на всю ночь?
Впервые за много месяцев Флетчер рассмеялся, энтузиазм сделал маленького человечка храбрым.
– Хорошо, – сказал Флетчер, – при условии, что вы будете регулярно поить меня кофе.
– Конечно, обязательно, мистер Флетчер! Непременно!
Флетчер вышел из телефонной будки, возле которой, нетерпеливо поглядывая на часы, топталась женщина средних лет с огромной сумкой. Она раздраженно посмотрела на Флетчера, но вместо того, чтобы отвернуться, он уставился ей прямо в глаза.
Они стояли на расстоянии нескольких шагов и в упор смотрели друг на друга. Потом женщина неожиданно сжалась, подняла руку, словно хотела защититься от удара, и быстро, не оглядываясь, пошла прочь.