Переселение

Макинтош Джон Т.

Он был человеком, который занимает место в шлюпке, в то время как другие утонули. У него не было права на спасение. Тот факт, что он утонул еще раньше, постепенно отходил в прошлое, а он продолжал цепляться за жизнь, пытался спастись, занимая чужое место. Флетчер постарался скрыть эти мысли от Росса, а Росс подумал, что он скрывает что-то другое.

– Ты не хочешь поговорить за меня с Анитой?

– Пойми – это бессмысленно.

– Тогда будь я проклят, если когда-нибудь снова заговорю с тобой, – с обычной для себя детской обидчивостью отозвался Росс.

После

этого Росс постоянно оставался где-то на периферии сознания Флетчера, предоставив ему самостоятельно решать задачу на тему: «День из жизни Яна Росса». У Флетчера не было выбора, Росс отказывался отвечать. В целом Флетчер справился со всеми проблемами гораздо лучше, чем они оба ожидали, в основном потому, что ему было нечего терять.

Когда он встретил Эрика Стерлинга, тот сразу спросил:

– Ну, что произошло?

– О том, что произошло, или не произошло, я не собираюсь тебе рассказывать.

Реплика была достаточно грубой, чтобы принадлежать Россу, но ее суть была совсем не характерной для Росса. Эрик был явно удивлен.

Сандра, девушка, которая забеременела от Росса, отвела его в сторонку и начала свои пронзительные жалобы.

– Подожди, пожалуйста минуточку, – сказал Флетчер. – моей вины нет в том, что, когда мужчина и женщина решают поваляться на соломе, с мужчиной ничего не может произойти, а девушка может обзавестись ребенком.

Насколько я помню, мы в равной степени разделяли идею поваляться на соломе. Скорее даже, это была твоя инициатива. Так что теперь не надо сваливать все на меня.

– Я могла бы предвидеть, что ты отнесешься к этому именно так!

– Да, – весело согласился Флетчер. – Тебе следовало это знать. Ты что, пытаешься внушить мне, что ты не знала, как я к этому отношусь?

Девушка замолчала. Флетчеру было немного не по себе из-за того, что он так разговаривал с Сандрой, но он искренне верил, что иногда необходимо быть жестоким, и это был именно такой случай. Речи о том, что Росс женится на Сандре быть не могло. Представить себе, что он будет заботиться о ней после того, как Флетчер перестанет быть частью его существа, было довольно трудно. Чем раньше Сандра это поймет, тем быстрее она сообразит, что должна сама справиться с ситуацией, в которую иногда попадают легкомысленные девушки.

Встретив Аниту, он просто сказал:

– Извини меня.

– Мне все равно. – Она попыталась пройти мимо него.

– Я не Ян Росс. Я Джон Флетчер.

– Сделав это сообщение в такой неожиданной и резкой форме, Флетчер надеялся, что таким способом сумеет возбудить в ней интерес, но Анита осталась совершенно спокойной.

– Отлично. Кем бы ты ни стал, перемена пойдет тебе только на пользу.

– Мне надо поговорить с тобой.

– Зато мне, незачем с тобой разговаривать.

– Анита, пожалуйста…

Хотя Анита совершенно не удивилась, когда он объявил, что является Джоном Флетчером, его последние слова, казалось, сильно ее поразили. Возможно, Росс впервые в жизни сказал слово «пожалуйста».

– Мне нужно пойти на эту лекцию, – уже не так холодно сказала Анита.

– Тогда давай поговорим после этой лекции.

– Может быть…

Этого

было достаточно. Флетчер отступил на шаг назад, чем еще больше удивил Аниту.

Флетчер был смущен. Он полностью контролировал Росса, тот даже не разговаривал с ним. Кроме того, Флетчер прятал от Росса свои самые сокровенные мысли.

И все же он говорил и вел себя не как Росс, и не как Флетчер.

Поскольку ему не надо было идти на лекцию, он зашел к своему преподавателю французского. Мистер Стин не преминул ему несколько раз напомнить, что он должен был сделать это еще вчера.

– Садитесь, Росс, – сказал Стин. По сравнению с ним, Анита вела себя, как нежная подружка. – Я прочитал вашу работу. Я прочитал ее несколько раз. Французский хорош. Содержание – дерьмо.

Он мрачно посмотрел на Росса, который удобно устроился на кресле в его кабинете.

– Прежде, чем вы ответите мне в своей обычной наглой манере, – продолжал Стин, – хочу предупредить вас, что как только вы это сделаете, я вынужден буду поставить вопрос о вашем поведении перед деканатом университета. Я хочу поговорить с вами, Росс, и надеюсь, что на этот раз вы меня выслушаете.

– Конечно, я выслушаю вас, сэр.

Стин помахал сочинением Росса в воздухе.

– В вашем творении содержатся тонко завуалированные намеки на извращенные отношения между Директором и Деканом, которые представлены в виде двух Бретонских крестьян. Вы совершили бессмысленно злое дело – ваше сочинение никому не сможет доставить удовольствие, но зато вызовет возмущение и отвращение у всех, кто окажется способным понять его – а вы, Росс, прекрасно знали, что уж я-то наверняка разберусь в ваших писаниях. Вы прекрасно понимаете, что использование этого документа против вас доставит множество неприятных минут тем, о ком вы в нем упоминаете, в то время как вы будете настаивать на своей полной невиновности и утверждать, что за вашими сочинениями не стоит никаких намеков.

Он встал напротив Росса и пристально посмотрел на него.

– Создается впечатление, – продолжал Стин, – что использовать свой талант в подобных целях доставляет вам какое-то извращенное удовольствие, Росс, но я вызвал вас сюда совсем не по этой причине. Как я недавно выяснил, вы учитесь в университете на государственные деньги, а раз так, то вы однозначно должны подчинятся элементарным законам.

Он сел напротив Росса.

– Несмотря на вашу осторожность, будет совсем несложно вышвырнуть вас отсюда еще до того, как вы успеете показать себя во всей красе. И тогда вы окажетесь в весьма незавидном положении, Росс. У вас нет ни богатых родителей, ни надежного, высокопоставленного покровителя.

Без диплома ваши несомненные лингвистические таланты будут иметь очень малую рыночную цену. А в других областях вы ничего не умеете.

Стин замолчал и тогда заговорил Флетчер:

– Я хорошо все это знаю, сэр. Могу вас заверить только в одном: ваше мнение о моей особе много лучше, чем мое собственное.

То, что он сказал, было истинным на многих уровнях и во многих смыслах, и не было никаких оснований сомневаться в его искренности.

Стин, во всяком случае, не смог в ней усомниться.