Перешагнуть пропасть (сборник)

Муравьёв Константин Николаевич

– Это и удивительно. От нее действительно все шарахались, не знаю уж чего там и как, но ни с кем дольше часа не общалась. Боятся они ее, и ощутимо. Сам тому несколько раз свидетелем был. И ладно бы вы, гражданские, так нет же, и служаки так же к ней относятся. Я поначалу думал, что во мне дело, но нет. Навел справки. Сначала на нее, как на огонь мотыльки, слетаются, знаешь же, что она вся в мать, красавица, вот и притягивает своей внешностью, но как только с ней поближе знакомятся, практически мгновенно отдаляются от нее. Стена, что ли, между ней и

людьми образуется, не понимаю. По сути, это одна из причин, почему я взял ее с собой. Хочу, чтобы она побольше с людьми общалась в тесном кругу, лагерь небольшой, тут хочешь не хочешь, а придется с окружающими сталкиваться, вот пусть, думаю, постарается в себе эту непонятно откуда взявшуюся хищницу приручить или попридержать.

– Да странно все это, а я и не знал, – покачал головой академик.

– Так и не было ничего такого раньше, – согласился с ним полковник и посмотрел куда-то в сторону, – Даже из учебки сообщили, что она там была вполне обычным курсантом, ну за вычетом специфики заведения. По крайней мере первые несколько лет. А тут на тебе, как подменили человека, и что произошло, мне непонятно. Но такой она стала где-то на последнем курсе, мне кажется, и главное ведь сама же ничего не рассказывает.

Так они и постояли немного. А потом, как будто встряхнувшись, полковник продолжил:

– И за парнем этим твоим я понаблюдал. Он не менее странный, чем моя дочь.

– А о ком ты говоришь? – заинтересовался профессор.

– Ну, ваши его Шатун кличут.

– Все, дальше можешь не продолжать, я понял, о ком ты говоришь. И правда, очень странный парень. Ведь картами заниматься он не сразу стал. Сначала его в нашу экспедицию притянул один из моих аспирантов, как разноробочего. Но я ведь тебе докладывал о той атмосфере подавленности, отчуждённости и страха, которую чувствуешь в этих пещерах.

– Да, помню.

– Так вот. Никто не мог тут от лагеря дальше чем на пару сотен метров уйти, сразу чувствовал себя не в своей тарелке. И профессиональные спелеологи, бывалые геологи, все чувствовали одно и то же. А народу у нас не так и много было. Приходилось по четыре-пять человек отправлять, и не из-за того, что в этом была какая-то необходимость, а просто люди никак не могли приспособиться к местной атмосфере забвения, что ли. Поэтому составление карты местности и продвигалось очень медленно. А тут в один из вечеров я вижу, что какой-то непонятный парень чуть ли не по несколько часов по этим пугающим всех коридорам в одиночку бродит. И хоть бы что ему. Ну и привлек его я к этому делу.

– Понятно, разумно вполне, – согласился полковник.

– Точно, с учетом того, что уже через пару дней он этот скафандр и обнаружил, и тропку к нему нашел, там, где многие уже не одну сотню раз прошли. Кстати, ведь именно про него я тебе говорил, о том, чтобы ты подумал о возможности привлечь его к себе в контору. Вы там разных странных личностей у себя собираете, может, и он бы вас заинтересовал. Уж очень необычный молодой человек. Вон и к Лене как-то подступиться смог.

Академик

хотел сказать еще что-то, но в этот момент раздался сильный грохот, шедший откуда-то из глубины пещер.

– Это что? – удивился полковник.

– Обвал, – ответил ему брат и выскочил из палатки.

Следом за ним оттуда вышел полковник и заметил, как Владимир понесся куда-то в сторону столпившихся геологов, смотрящих куда-то в глубь прохода и что-то обсуждающих, а через минуту бежал уже обратно к нему, с явно встревоженным лицом.

– В лагерь еще не вернулась последняя разведывательная партия, Лена и этот Шатун, – с ходу сказал он.

– Где они находятся, известно? – уточнил полковник.

По нему не было заметно, что он как-то встревожен, но брат видел ту бурю чувств, что скрывалась сейчас за маской спокойствия. Лена была его единственной дочерью, и хоть он этого не показывал, но Владимир знал, что брат в ней души не чает, но при этом старался не баловать и держал чуть ли не в ежовых рукавицах.

– Только примерный квадрат, который они должны были обследовать. По звуку не понятно, в какой части города произошёл обвал, и поэтому я сказал подготовить спасательную партию, для проверки и их поиска. Через пять минут все будет готово.

– Хорошо, я пойду с ними, – ответил полковник.

– Я не против, так-то я и сам собирался пойти, – не стал возражать Владимир.

Через восемь минут они уже стояли у входа в первый коридор и дожидались последних назначенных в спасательную группу.

Тут полковник, стоящий ближе всего к туннелю, стал к чему то прислушиваться.

И вдруг гаркнул так, что все мгновенно примолкли.

– Тихо!

Люди с удивлением обернулись к нему, но он не обратил на это внимания. Из коридора в момент тишины ясно послышались чьи-то быстрые шаги. Даже не так, кто-то явно бежал в сторону лагеря.

Предчувствуя беду, полковник как-то по-особенному подобрался, и стоящие рядом люди смогли понять, что не так прост этот мнимый помощник руководителя экспедиции.

Он сделал несколько шагов к коридору, но именно в этот момент из него выскочил взъерошенный вихрь и помчался мимо. Александр еле успел схватить в охапку свою дочь, и за это чуть не поплатился, так как Лена, извернувшись, уже хотела оттолкнуть его и кинуться дальше, но все-таки разглядев, кто находится перед ней, всхлипнула и сказала:

– Папа, там Дима. Его завалило. Быстрее, я покажу, он может быть еще жив.

– Спокойнее, где там? Далеко? Нужно с собой взять что-то для разбора завала? – постарался успокоить ее полковник и выяснить у дочери больше подробностей. Он слышал, какой там был грохот, и понимал, для того чтобы издать при падении такой звук, упасть должно было что-то действительно огромное. А в этом случае простой ручной силы будет недостаточно, и нужно что-то более специализированное.

– Нет. Он должен быть где-то с краю завала, – постаралась уверить его Лена, – он выпихнул меня в коридор, а сам остался под камнями.