Пересмешник
Шрифт:
— Я удивлен. Не думал, что у этого древнего и порочного чудовища есть таланты воспитателя.
Девушка улыбнулась:
— Ты же его знаешь. Он лучэр-загадка. И очень заботливый. Иначе сегодня меня бы с тобой не было.
Я хмыкнул, поднял руку, освещая небольшой ромбовидный зал, из которого вели три коридора в совершенно разных направлениях. Центральный уходил резко вниз, и в полу было выбито нечто вроде изъеденных временем ступеней.
— Куда теперь?
Девушка покрутила головой:
— Там северо-запад, туда запад, этот на юг.
Она
— Судя по оставшемуся от них запаху пота, они направились на северо-восток. Под землю.
— Дураки.
— Не скажи. Западный опасен, уверена, что он рано или поздно соединяется с древними катакомбами, и туда сунется только самоубийца. Южный приведет к озеру, я слышала, эти места давно завалены. Помнишь, лет одиннадцать назад сильно просела земля в Саже и разрушился целый квартап? Уверена, подземные воды подмыли грунт, и земля не выдержана. Газеты тогда писали, что проблема как раз вызвана старыми выработками известняка.
— Да. После этого Городской совет создал службу по укреплению подземных сводов.
— Вот-вот. Они нашли вход в подземный город, где их и сожрали.
— А ты откуда знаешь? — удивился я.
— Видела обглоданные кости, — пожала плечами Бэсс. — Я уверена, что нам нужен северо-западный. По идее, он проходит под рекой Пиявок и Пустырями. Они надеются выбраться в старом карьере.
— Понимаю, о чем ты. Из него в Рапгаре начинали добывать известняк для постройки домов тысячу лет назад. Если мы поспешим, то нагоним их довольно быстро. Не так просто идти здесь, особенно если тащить бесчувственную девушку.
— С учетом того, что они ее не желают убивать, ты совершенно прав. Поспешим.
— А я бы предпочел никуда не ходить, — проворчал Стэфан, но его голос мы сегодня не учитывали.
Череда коротких спусков привела нас в более узкий коридор с влажными стенами и полом и грубо обработанным потолком. Кое-где все еще стояли основательно подгнившие деревянные опоры, но я бы не стал на них полагаться, если бы от этого зависела моя жизнь.
Затем начала прибывать вода. Я не успел опомниться, как уже шлепал по ней в мокрых ботинках. От нее пахло какой-то дрянью, и в рубиновом свете трости она маслянисто блестела. С потолка тоже капало, и нам оставалось лишь терпеть этот тяжелый ледяной дождь.
— Мы сейчас под рекой, и у меня клаустрофобия, — пожаловался Стэфан, но я, занятый мыслями об Эрин, ничего ему не ответил.
На мои взгляд, можно лишь радоваться, что строители прошлого придумали какие-то невидимые мне водоотводы, иначе здесь пришлось бы нырять. Наконец уровень пола начал незаметно повышаться, вода отступила, и мы вышли в череду извилистых, следующих за известковой породой штреков, где воздух был застоявшимся, сухим и холодным.
Бэсс презрительно наморщила очаровательный носик:
— Какая гадость!
— Что? — недоуменно нахмурился я, — Ничего не чувствую.
— Тебе повезло родиться лучэром, а не низшим.
Угрожающее рычание раздалось из мрака несколькими минутами позже.
— Тру-тру, — коротко пояснила Бэсс — Кажется, почуял наших беглецов и приполз сюда.
— Он их не поймал?
— Нет. Свежей кровью не пахнет.
Я знал о тру-тру то же самое, что и все остальные. Когда неголодны, они разумны, обожают свежую человечину, поклоняются мраку, живут в укромных уголках, как можно дальше от чужих глаз, и выходят на охоту, лишь будучи уверенными, что им ничего не грозит. Эти косматые твари очень опасны, особенно если чувствуют слабость жертвы. Городские власти делают все возможное, чтобы избавить Рапгар от их присутствия, и уничтожили почти все семьи, но, как это бывает с теми же тараканами, всех перебить не смогли.
Уцелевшие единицы надежно спрятались на Пустырях и в подземельях, мэр поспешил объявить о том, что угроза миновала, но, несмотря на это, почти каждый год «пропадает без вести» какое-то количество жителей. Лично я считаю, что несчастные находят свою смерть в желудках тру-тру.
Его мы увидели, войдя в очередной зал. Он, несомненно, почувствовал нас загодя и теперь стоял возле дальней стены, опустившись на четыре лапы и наклонив угловатую голову к самой земле. Обычно эти существа предпочитают перемещаться на двух ногах, завернувшись в ворох лохмотьев, которые на самом деле часть их старой кожи.
Его лицо, белое, словно выкрашенное актерской краской перед выступлением в комедии, с черными, похожими на очки, провалами глаз и неровной полосой рта, казалось гораздо более безжизненным, чем у митмакемов.
Тру-тру не любят, чтобы им смотрели в глаза, поэтому частенько отращивают густую гриву волос, перекидывая их на лицо. Они считают себя ровней другим народам и пытаются избавиться от множества звериных привычек, свойственных их племени. Во всяком случае, ходить прямо и пытаться говорить на всеобщем, пока голод не притупит их разум настолько, что они вновь становятся опасными любителями свежего мяса.
Судя по тому, как двигался и вел себя этот, он не ел уже достаточно давно. Просто чудо, что похитившие Эрин олухи на него не наткнулись!
Я сделал шаг, и Бэсс тут же схватила меня за руку, не давая идти вперед. Она оказалась намного сильнее, чем я думал.
— Не надо его провоцировать, — сказала она и обратилась к тру-тру:
— Уходи. Мы тебе не по зубам.
Он шумно задышал, и из угла его темного рта потекла прозрачная слюна. Затем приглушенно рыкнул, сделав шаг к нам, надеясь испугать, заставить показать слабину, но синее лезвие Анхель стало льдисто-голубым, сверкающим, словно утренняя звезда, а Бэсс зашипела, точно кошка. Тру-тру заворчал, не спуская с нас глаз, и отступил во мрак. Я слышал лишь шорох его одежды-кожи, а затем стих и он.