Пересуды
Шрифт:
Он одобрительно кивнул Камилле, и та поблагодарила его за комплимент.
— Неджма — настоящий талант, — добавил минеер Кантилльон. — Но она, конечно, не станет никуда сообщать о тех, кого Камилла любит. И к моему сожалению, среди них — ты, Катрайссе. Да, а как насчет оружия? Для моей личной коллекции.
— Один «Глок-35», один «Смит и Вессон 374 Магнум», один «Кольт» 38-го калибра, «курносый».
— А базуки нет?
— Нет. Уже нет.
— Он устал, — сказала Камилла.
— Понял, — кивнул минеер Кантилльон.
И правда, никто больше не зашел в бар «Tricky». Когда
— Мы спаслись на джипе — Шарль, Косой и я. Мы сбежали, а эти суки гнались за нами. Все наемники должны были убираться к чертям, потому что цены на акции шоколадной фабрики «Жак» упали. Сохраняйте спокойствие, сказали нам, все независимые группировки должны быть распущены, оказывается, они создавались на русские деньги. Джонсон и де Голль хотели выйти из игры чистенькими. Первыми сдались, накурившись индийской конопли, повстанцы-симба.
А мы сбежали на «джипе». Сквозь покрытое слоем пыли ветровое стекло почти ничего не было видно. Может, оно и лучше — не видеть эти руины. Мы мчались сквозь огромные облака пыли. Как верблюды, говорил Шарль. Как верблюды, которые умеют смотреть сквозь свои густые ресницы, и даже сквозь закрытые веки, такая у них тонкая кожа.
— Косой, — сказал Шарль, — меня убивают не разрывные пули, а неблагодарность, во всем мире одинаковая.
— Это ты мне? — спросил Косой.
— Кому же еще?
— Это что же, я — неблагодарный? Скажи-ка это мне в лицо.
— Ты — неблагодарная собака.
Я не мог вмешаться из-за своей спины. Они дрались на переднем сиденье, и джип рыскал из стороны в сторону, потом Шарль вышвырнул Косого из машины. И тот остался на песке, а из глаза торчала отвертка. Шарль всегда носил при себе набор отверток.
Неджма заснула с «Le Monde Animal» на коленях.
— А потом?
— Потом Кэп подружился с Ферди Махуне, секретарем Народной ассамблеи и выдающимся деятелем Союза металлургов, который всегда держался в тени, позади президента. Но назревали перемены, дворцовый переворот, то ли смена правительства, Ферди Махуне учуял опасность и решил не дожидаться, пока припечет. Он предложил Кэпу:
— Давай смоемся вместе. Поищем убежища у патера Эмиля Маконде.
И мы рванули туда. Прелестная вилла. Патер Эмиль сказал:
— Доколе правлю я этой страной, да сбудется по слову моему: простер я руку свою над твоей головой, над головами твоей семьи и твоих советников.
И Ферди со всеми своими женами, детьми, бабками и слугами получил убежище. Мы валялись у бассейна, играли в карты, трахали свеженьких девчонок, вели споры с черными, некоторые даже успели выучить местный язык, и тут Кэп сказал:
— Эта райская житуха долго не продлится.
У Кэпа было отличное чутье, дело в том, что Ферди остался без округа, которым управлял, без связи со своим племенем и отчаянно скучал, ни в карты, ни в jeu de boules [66]
66
Игра в шары, любимое развлечение французов.
— Нам некуда торопиться — Камилла приподнялась, налила коньяку в две пузатые рюмки и закурила сигаретку с ментолом. Потом поцеловала его напрягшийся пенис и легла на него своей прохладной щекой. — А что было потом? — спросила.
— Два канюка спикировали разом на голову дикой свиньи. Свинья завизжала, попыталась убежать, но поскользнулась и свалилась в вонючий колодец, из которого торчали обрубки рук, а может, ног, трудно сказать.
— Нет, расскажи, как вы жили у патера, когда ты был Богом в Африке.
Рене попытался подняться, но она удержала его.
— Чего ты хочешь, милый?
Он сказал, что должен пописать. Она ловко, как акробатка, выгнулась назад и подала ему ведерко для шампанского. Неджма проснулась от звука падающей струи и рассмеялась, наклоняясь вперед:
— Tr`es bien, топ grand [67] .
Она захлопнула книгу с насекомыми. И, уже в дверях, помахала им рукой, пошевелив пальцами, словно играла на пианино.
Рене сосредоточенно посмотрел на свои брюки, съехавшие к щиколоткам. Потом, зажмурившись, снова заговорил.
67
Прекрасно, малыш (фр.).
— Тут до нас дошли слухи, что Ферди Махуне пытается выяснить через иностранных послов, что президент думает о…
— Дезертирах, — подсказала Камилла.
— Дезертирах, и бунтовщиках, и тех, кого сотнями топили в реках. И почти сразу Президент выступил по телевидению, и сказал: «Фердинанд Махуне не должен бояться. Ни капли. Фердинанд и я — братья, мы принадлежим к одному племени. Как президент нашей великой страны я говорю: Фердинанд, вернись. Мы разоружим вас по-братски. Не надо бояться, слово брата по племени свято».
Кэп предупреждал:
— Ферди, будь осторожен. Хитрее него никого нет в этой части света. Именно поэтому он — президент.
— Предавший закон братства совершил бы чудовищное преступление против гуманизма, — заметил патер Эмиль Маконде.
Ферди перестал спать, он обратился за советом к колдунье своего племени, очень старой даме в deux-pi`eces [68] , и она сказала:
— Тебе надо увидеться с матерью. Боги любят твою мать.
68
Здесь: бикини (фр.).