Переулок капитана Лухманова
Шрифт:
— Ну и пусть! Идем…
Они зашагали к дому бабушки. Но Мак сказал на ходу:
— А как же подарок ко дню рожденья? Ты же сама говорила. Или раздумала?
— Ничего я не раздумала! Можно подарить прямо сейчас! И сказать, что это… ну авансом.
— Он спросит: почему?
— Потому что кораблик связан с Лухмановым и с ТЭКом. И Мир тоже.
— Кораблик-то с какой стати?
— Но ведь нас вчера выручил один из тэковцев, а они всё знали про Лухманова: он был их адмирал. А если бы не Константин Петрович, мы сейчас все еще могли сидеть в полиции. Там не до кораблика.
Доказательство
— Я про другое боюсь, — призналась Маша. — Дома ли дядя Гриша? Вдруг все еще гуляет? Второго ключа у меня нет.
— Константин Петрович велел этому… дочкиному жениху привезти ему ключ. Можно сходить и взять.
— Сколько лишних забот…
Но никаких забот не случилось: дядя Гриша оказался дома (правда, пришлось долго стучать). Был это мужичок в стеганой безрукавке и растоптанных валенках. С помятым лицом и взъерошенными волосами. Хмурый. Видать, накануне крепко хлебнул с приятелями. Он, судя по всему, не заметил ни вчера, ни сегодня многочисленных следов у крыльца и валявшихся на полу свечей, будто не было тут никаких событий. Маша ничего ему про вчерашнее и не сказала. Только объяснила, что надо взять в кладовке одну вещь.
— Хоть всю эту хибару… — сипло согласился дядя Гриша. Видимо, ему хотелось одного — поскорее снова прилечь.
Кораблик оказался на месте, целый, невредимый. При свете дня он был еще красивее. Но долго разглядывать его не стали. Осторожно опустили в черный целлофановый пакет и поспешили домой к Рощиным.
Дома по-прежнему никого не было.
— Знаменитый гитарист дергает струны в клубе, — объяснил Мак. — А мама работает, несмотря на субботний день. Такие у них порядки.
Мама была дизайнером в фирме «Сибирский лотос». Фирма занималась оформлением витрин и всяких помещений. Мама готовила проекты.
— Ну и хорошо, — рассудила Маша. — Никто не помешает любоваться трофеем.
— А и правда трофей, — согласился Мак. — Завоеван среди опасностей и стррашных событий.
Он поставил кораблик посреди круглого стола. И крохотное судно предстало наконец во всей красе. Колючее солнце било в широкое окно, искрилось в морозном узоре и просвечивало желтоватую парусину. Рельефно рисовались плотные косые швы. Чернели на фоне окна тросы и блоки. Тонкие лучи пробивались сквозь обшитые отверстия на кромках парусов (Мак вспомнил, что они называются люверсы). На отогнутой назад мачте, у самого клотика, висел длинный вымпел. На двух флагштоках — на конце бушприта и на корме — большие флаги. Они были белесыми от старости, но все же различались их прежние цвета: красные и белые прямоугольники, разделенные синими крестами.
По коричневому борту тянулся пояс из белых, синих и красных треугольников. Выше основного борта, на корме, чернело высокое ограждение с завитками золотистого узора.
А крохотные пушечки, укрепленные на скамейках внутри корпуса, были совсем как настоящие.
— Ма-ак! Надо же, какая красотища! Он будто из музея, где всякая старина…
— По-моему, это ботик Петра Первого, — слегка гордясь своими познаниями, сообщил Мак. — Я его сто раз видел
Мир не заставил себя ждать. Бухнула входная дверь.
— Кто дома? — возгласил Мир. — Есть у нас какая-нибудь еда?
— Есть сосиски, — отозвался Мак, — только их надо варить. И не в сосисках дело…
— А в чем? Я не завтракал!
— Потерпи, — попросила Маша. — И не ходи сюда. Две минуты…
— Это почему? — изумился Мир. — Что у вас за секреты?
— Такие вот секреты… — подначил его Мак, устанавливая поаккуратнее модель.
— Наверно, опять бултыхаете ногами в ванне и мечтаете о лете, — съехидничал Мир.
— Опомнитесь, маэстро! Где ванна и где мы!
— Две минуты прошли… Что вы там делаете?
— Не прошли еще… Мы готовим тебе сюрприз, — сообщил Мак.
— Мама в таких случаях спрашивает: «Что вы там натворили?»
— Никогда не догадаешься… Вдохни и выдохни воздух и приготовься к массе впечатлений… Ладно, входи…
Мир шагнул и обмер на пороге.
— Великий Посейдон, царь морей! Откуда это?
— Мир, это ведь ботик Петра, правда? — важно спросил Мак.
— Ежу понятно. «Дедушка русского флота»… — Мир обошел вокруг стола, пригибаясь и словно принюхиваясь к ботику. Длинные волосы падали ему на лицо, и он отдувал их, поматывая головой. — И какая работа!.. Откуда? Не томите душу, злодеи!
— Мак, я сварю Миру сосиски, чтобы он совсем не истомился, — решила Маша. — А ты ему все расскажи…
— Мир, сядь на диван, — велел капитан Мак’Вейк, когда Маша ушла. — И приготовься слушать. Ты ведь любишь приключенческие романы…
Неторопливо и со вкусом, с драматическими перерывами и выразительными жестами (дурачился, конечно!) Мак поведал брату о вчерашних событиях. Мир слушал сначала слегка иронично, однако скоро забыл про недоверие и даже кругло приоткрыл рот, что свойственно скорее детсадовскому ребенку, а не солидному восьмикласснику. Лишь в конце рассказа он спохватился и хлопнул губами.
— Надеюсь, про полицию ты ничего не говорил маме?
— Я, по-твоему, совсем идиот?
— Наоборот, гениальное дитя… А мне-то почему вчера ничего не сказал?
— Мы с Машей решили, что сначала надо раздобыть кораблик…
В этот момент появилась Маша с громадной тарелкой, где испускала пар груда сосисок с искусственным пюре.
— Я сварила на всех, мы ведь тоже голодные…
— Девочка, ты чудо! — выдохнул Мир.
Та глянула укоризненно: нечего, мол, зря бросаться похвалами.
Мир увесисто сказал:
— Марья, когда ты кидаешь на меня такие взгляды, кажется, что с ресниц сыплется позолоченная шелуха.
— Потому что она в тебя малость влюблена, — безжалостно разъяснил Мак.
— Болтун… — вздохнула Маша.
— По-моему, даже не малость, — уточнил Мир.
— Два болтуна, — сказала Маша. — Вот унесу кораблик — и не будет никакого подарка…
— А что за подарок-то? — осторожно спросил Мир.
Мак не стал делать секрета:
— Потому что Маша решила, что надо подарить ботик Мирославу Рощину. На день рожденья. Мир, честно!