Перевал
Шрифт:
Егор… Да, был какой-то Егор. Когда? Совсем недавно. Они встретили его в походе. Он не мог вернуться домой. А они, они могут вернуться? Они ведь шли, чтобы вернуться домой, так? Тогда как он оказался здесь?
Она наклонилась над ним и посмотрела в его глаза своим — пронзающим насквозь взглядом.
— Прими свою судьбу, Алёша, — она нежно улыбнулась. — Не стоит сопротивляться. Всё уже решено.
Почему?! Почему так трудно дышать?! Хочется глотать воздух, что есть сил, но всё равно мало!
И без того
Его глаза смотрели прямо в яркое солнечное небо, а перед ними было её лицо. Такое прекрасно, такое милое, что хотелось отбросить все условности и наслаждаться одним только его видом, сколько бы не было на это отпущено времени. И в то же время порождающее такое странное и неприятное беспокойство.
И её рука. Прямо над ним. В её пальцах — маленький рубиновый шарик, переливающийся всеми оттенками красного.
Два пальца, сжимавшие кровавую каплю, разжались, и она стала падать вниз, прямо ему в рот.
— В этом ничего страшного, Алёша. Нет ничего плохого. Не бойся.
Её голос убаюкивал и в то же время заставлял грустить. Вселенское блаженство и такая же вселенская печаль нахлынула на него, заставляя подчиниться воле безумного течения.
Любовь и скорбь, слившиеся воедино.
Но что-то было в этом водовороте эмоций ещё. Что-то, что так сразу и не бросалось в глаза.
Что же это? Алексей пытался найти подходящее слово тому, что смог ощутить, глядя в её зачаровывающие сапфировые глаза.
Рубиновый шарик всё падал и падал, как при замедленной съёмке.
Что же это?
Ягода-капля всё ближе, а он как дурак лежит с открытым ртом, как младенец, ожидая первую подачку материнского молока!
Что же это такое?!
Что он упустил?!
И чем ближе рубиновая ягода была к нему, тем отчётливее он понимал. Но мозг отказывался произнести это слово.
Такое ёмкое.
Такое простое.
Такое холодное.
Всепоглощающее.
Выжигающее самое нутро человека.
МЕСТЬ!
Он уже буквально бился в конвульсиях, пытаясь хоть на сантиметр сдвинуть свою голову в сторону. А она всё смеялась и смеялась своим звонким заливистым смехом, удерживая его голову в своих руках.
Он уже понимал, что происходит что-то совсем неправильное, что-то, что может привести к ещё большей беде. Судороги всё больше напоминали предсмертную агонию. Он уже вспомнил странников, в памяти стали всплывать лица его боевых товарищей, а она продолжала с каким-то извращённым удовольствием наблюдать, как ягода всё падала и падала.
Почему она падает так медленно? Уж не потому ли, что он противится её воле? Возможно. Но она всё равно падает!
Такие нежные и чувственные, но такие сильные пальцы с силой сдавили его виски.
Было больно. Но ещё больше было обидно.
За
Вырваться! Вырваться! Преодолеть!
Ягода всё ближе и ближе.
Стремительная тень пронеслась над ним, и ягода пропала. Ягода не успела упасть. Казавшаяся такой огромной лапа с вытянутыми когтями с размаху пронеслась там, где только что находилось Её лицо, но удар пришёлся в пустоту.
Выражение Её лица приняло уставшее и в то же время раздражённое выражение, как если бы на пути взрослого и умного человека появилось препятствие в виде надоедливого ребёнка.
Алексей опустил глаза и увидел большого зверя, чем-то похожего на большого горного льва, который был нечётким и всё время менял свои размеры, становясь то чуть больше, то совсем небольшим — почти с кошку. Зверь медленно переступал с лапы на лапу, пригнув голову и обнажив острые клыки.
— Плохая киска, — разочарованно произнесла Она.
В следующее мгновение всё вокруг изменилось. Алексей осознал, что стоит посреди помещения с оружием в руках, а напротив него стоит Кот, который словно был помещён в плотный прозрачный кисель. Они все сейчас были будто в этом киселе. Фигурки, залитые застывающей эпоксидной смолой. Движения Алексею давались с трудом, но это было уже хоть что-то. Он хотя бы ощущал своё тело.
Вот только позади Дмитрия уже показалась, появившись из ниоткуда, фигура в тунике и в золотом ожерелье с маленькими красными камней, так похожими на капли свежей крови.
И, кажется, Алексей что-то кричит Дмитрию, пытается его предупредить, но слова застревают в киселе, в который превратился воздух, недолетая до слуха товарища.
Одна её рука коснулась головы Дмитрия, а другая… другая её рука медленно, но при этом очень легко, как раскалённый нож в масло, проникла в грудную клетку со стороны спины. И нет, не было ни крови, ни мяса, ничего такого. Она просто опустила руку в его тело, как во что-то бесплотное.
Алексей ощутил, что пытается всеми силами сбросить невидимые путы и вырваться в нормальное пространство. Его колотило так, будто у него случился внезапный эпилептический припадок.
Она смотрела ему в глаза из-за плеча Дмитрия, просто смотрела, а в его голове раскалённым железом звучали слова:
"ВЫ. МНЕ. ОТВЕТИТЕ. ЗА. ВСЁ!"
Хищное стремительное тело тенью пронеслось за спиной Алексея. Клыки вцепились в рюкзак за спиной и с силой рванули. Лямки врезались в тело с непривычной болью.
И хрип. Жуткий, страшный хрип, смешанный с рыком смертельно раненого животного, с торчащим в боку обломком копья. Рык, полный отчаяния и в то же время решительный, как выстрел последним патроном. Как сила, у которой не осталось никакого другого выбора.