Перевёрнутый мир
Шрифт:
— Ты прекрасно выглядишь, Бина, — я вовсю старался изобразить из себя галантного кавалера. Несмотря на серебристое платье, она по-прежнему была всего лишь серенькой мышкой. Определенно, ей нужно носить темные очки.
Мы прошли в дом и я, усадив ее в плюшевое кресло, бросился на кухню, изображая теперь уже гостеприимного хозяина.
— Я голоден, как черт! — орал я ей. — Сейчас мы с тобой отужинаем. Ты включи телевизор! Или магнитофон!
Я посмотрел на часы. До обещанного звонка было еще полчаса. И эти полчаса мне нужно чем-нибудь занять, только бы не остаться с «мышкой» наедине. Я принялся чистить картошку. Но оказался слишком
Бина появилась в дверях и с удивлением смотрела, как я орудую ножом.
— Прекрати этот цирк! — взвизгнула она. — Я привезла все что нужно!
Я вздохнул, двинулся в ванную и, включив кран, долго смотрел на воду, умоляя время идти побыстрее. Время же в отместку ползло все медленнее и медленнее.
Когда по настоятельному зову Альбины я появился в комнате, на столике уже стояла открытая бутылка «мартини», оливки, аккуратно разложенные на тарелочке, и гроздья крупного винограда в вазе. Я же был голоден, как черт. И разозлился. Бина полулежала на моем диване, одно плечо ее было оголено. Это взбесило меня еще больше. Но я тут же взял себя в руки.
— Чудесный стол! — Я всплеснул руками и слегка переиграл.
Бина подозрительно на меня покосилась и протянула руки. Я присел на краешек дивана. И легонько убрал жиденькие волосы с ее лица. Тут же разлил вино по бокалам. И залпом выпил. Совесть не успокаивалась. Мне по-прежнему было тошно. Бина вдруг потянулась к бра, щелкнула выключателем, обвила мою шею руками и почти силой прижала мою голову к своей груди. Я старался думать, что она ни чем не хуже Лиды, с которой мы провели в Сосновке прекрасный месяц и которую я целовал с удовольствием. Я старался думать, что Бина довольно симпатичная девушка, что она ничего плохого мне не сделала. Я старался со всех сил так думать, но мои старания разбивались о взбешенную совесть. Бина жадно целовала мои губы, подбородок, плечи, а я с ненавистью поглядывал на часы.
— Ну же, скажи что-нибудь, Ростик, — томно шептала она. — Я так в тебя влюблена, скажи мне, ну же…
И раздался телефонный звонок, который обозначил мое спасение.
— Не поднимай! Я приказываю, не поднимай! — закричала Альбина, но было поздно, я вскочил как ошпаренный и бросился к трубке. И услышал такой приятный, такой родной голосок Риты.
— Да, Вика? Удивлен, конечно, удивлен. Я не думал, что это так срочно. Ты прямо сейчас собираешься приехать? Может быть, завтра с утра? Нет? Ну что ж, это ведь и твой дом тоже…
Я со злостью бросил трубку на рычаг.
— Вот чертовка! — Я старательно изображал злость. — Нет, это же надо! В самый пикантный момент! Ну не гадюка ли? Словно все чувствует! Понимаешь, что я могу сделать?! Мы же еще женаты. И это ее квартира пока не меньше, чем моя. Ей, видите ли, нужно забрать какие-то важные записи, — я тараторил текст, стараясь не столкнуться взглядом с Биной. Но когда нечаянно на нее взглянул, то испугался. Она сидела напротив меня неподвижно, как статуя, впившись своими серыми глазками в мое лицо. Она не верила ни единому моему слову.
— Я не верю ни единому твоему слову, — тоненько, но решительно пропищала она. А я вдруг некстати подумал, что по всем законам природы у нее должен быть хриплый командирский баритон. А этот писклявый голосок она всего лишь придумала и дается он ей нелегко. Мне даже хотелось сказать ей, чтобы она не принуждала себя пищать.
— Это ложь, — вновь взвизгнула она, и
— Клянусь тебе, Бина! — Я даже присел перед ней на корточки и взял ее влажные руки в свои. — Клянусь всеми богами. Разве ты не знала, что я женат? Я тебе даже паспорт могу показать, — я уже собирался броситься за паспортом, но она силой меня усадила на место, на колени.
— Я прекрасно знала, что ты женат! Я все про тебя знаю! Все, абсолютно!
Она так это заявила, что я даже испугался. Пожалуй, она знала больше, чем я сам.
— Ты давно не живешь со своей женой и почему-то теперь, в двенадцать ночи, когда у тебя женщина, она вдруг вздумала к тебе заявиться.
Мои ноги затекли, и я медленно поднялся.
— Я тебя не понимаю, Биночка. Ты что, намекаешь, что я сам рассказал жене, что у меня будет дама? Если хочешь знать, ты — первая женщина, которая после нашего расставания переступила порог этого дома.
— Я все равно тебе не верю! Не знаю как, но ты все подстроил.
Альбина поправила платье, прикрыла оголенное плечо, схватила сумочку и решительно застучала каблучками к выходу. Лютик мне этого никогда не простит. Я бросился вслед за ней. И как мог, горячо, обнял ее за плечи.
— Ну же, не дуйся, препятствия только усиливают любовь, разве не так?
— Когда их слишком много, любовь может превратиться в ненависть. А если я кого-нибудь ненавижу…
Я подозревал, что тому уж точно несдобровать. И страстно поцеловал Бину в губы. Я вообразил, что мы играем очередную сцену. Играть я умел. Бина слегка обмякла в моих объятиях и ответила на мой поцелуй. Похоже, она меня простила…
Проводив ее к машине и дождавшись, когда она уедет, довольный, что выкрутился, я бегом заскакал вверх по лестнице. И вновь, как в далеком прошлом, в голове моей стучала фраза: «Домой, скорее домой». Из соседней двери показалось румяное личико.
— Ну и как? Все прошло нормально? — шепотом спросила Рита.
— Ага, — шепотом ответил я. И вдруг вспомнил, что Альбина оставила виноград, оливки и вино. — Хочешь, приглашу тебя на легкий ужин?
— Ой, так поздно, — испугалась девушка. И с опаской обернулась. — Вдруг мама проснется, а меня нет?
— А ты возьми с собой Джерри. Скажешь, что у него разболелся живот и срочно нужно было на улицу. Я жду, дверь не заперта.
Девушка радостно кивнула и скрылась за порогом. А я подумал, что так ловко научился изворачиваться и врать, даже самому противно. Впрочем, я давно усвоил, что изворачивание и ложь зачастую становятся всего лишь самосохранением. Там, в Сосновке, все было настолько ясно и просто, как солнечный день, что бесстыдным враньем выглядел разве что снег в мае.
Я очень обрадовался приходу Риты. Усадил ее в кресло и укрыл ноги пледом. Рядом примостился большой и неуклюжий Джерри. Рита была для меня всего лишь ребенком, чуть-чуть влюбленным в меня и совсем не опасным. Я же ее совсем не любил и сразу решил, что мы сможем стать хорошими друзьями. К тому же у меня за все долгое пребывание в городе так и не появились друзья. А всякие Лютики были всего лишь приятелями Ростика. Рита, безусловно, тоже не моя знакомая, не я ее встретил и не я ее выделил в толпе. Она тоже для Ростика. И все же она была мне ближе всех. И с ней меньше всего приходилось притворяться и играть. Она знала Ростика не больше моего.