Перевертыши: Дикий глаз — альтернатива
Шрифт:
Проехав еще немного, Константин свернул с шоссе на проселочную дорогу, идущую через лес к ферме брата. Спустя двадцать минут он добрался до бескрайних полей, засеянных пшеницей. Машину пришлось загнать в лес, дальше надо было топать пешком. Он переоделся в одежду брата, которую тот оставил в его доме, перед тем как ехать в ресторан, надел его сапоги, только после этого вышел из машины. Дом, скотный двор, конюшня, элеватор — все располагалось в открытом поле. С четырех углов огромного хозяйства стояли вышки с прожекторами. Николай не первый год жил в страхе. Земля в этих местах стоила больших денег, желающих хапнуть жирный кусок хватало. Суд и милиция были на
Константин прошел мимо электроподстанции, глянул на часы. Двадцать два двадцать. С десяти до одиннадцати старший сын брата, Никита, кормит лошадей. В хозяйстве была воинская дисциплина, расписание работ никто не нарушал.
Вербин снял рюкзак, надел автомобильные перчатки, достал из мешка приклад, ствол, патроны и собрал обрез. Сунув его под бушлат, вошел в конюшню. Длинный коридор слабо освещался, железные светильники под потолком горели через один. Константин шел быстро, целеустремленно, твердой уверенной походкой. Никита скидывал вилами сено с телеги. Заметив идущего и не разглядев, кто это, бросил вилы и схватил двустволку, стоящую у стены.
— Брось, — рявкнул Константин, стараясь придать голосу хриплость.
— Отец? Вы вернулись? Как же вы доехали? Мы с Акимом собирались завтра к двенадцати ехать на станцию вас встречать.
Очень хорошо, что он это сказал. Значит, Николай предупредил, на каком поезде вернется.
Расстояние сокращалось. Никита поставил ружье на место. Константин достал обрез и с трех метров пальнул ему в голову из двух стволов. Картечь свое дело сделала. Убийца бросил обрез, развернулся и пошел обратно. Конюшня была построена из кирпича, выстрелы не могли услышать на подворье, да и вряд ли там кто-то находился. К тому же территория плохо освещалось — брат был человеком экономным.
Месяц назад к Николаю ездила гостить Ева. К ней он относился с большой нежностью, как к дочери. Еве нравилось гостить у дяди, она дружила с его сыновьями, а Никита был в нее влюблен. Погостив, девушка вернулась с целым ворохом фотографий. Практически она сфотографировалась со всеми, всех знала по именам, даже доярок. Добрую, открытую, непосредственную Еву любили все, включая животных. Николай как-то ей сказал: «Ты словно из другого теста сделана. В нашем роду одни сволочи рождаются, а тебя боженька в макушку поцеловал и снял с тебя родовое проклятье!» Константин долго изучал фотографии и запоминал имена.
Он без приключений вернулся к своей машине и поехал в Обнинск, где заранее снял домик на окраине, заплатив хозяйке за все лето. Теперь он знал, на каком поезде должен вернуться из Москвы. На пороге станции его встретил конюх Аким, но вместо Никиты с ним был подполковник Изотов, местный начальник милиции. Об этом
— А где семья? — спросил подполковник.
— Нет у меня больше семьи. Всех убили. Я знал, что братья Карзаевы не решатся нападать на меня здесь. Дождались, пока я выехал за пределы области. Сам спасся чудом — отошел в туалет, потому и уцелел. Потом всю ночь бродил по Москве и ждал выстрела в спину.
Кошмарная история взрыва, смерти брата, жены и сына, не могла вызвать сомнения, все видели репортажи в утренних новостях.
Когда подполковник рассказал о гибели старшего Никиты, Вербин расплакался.
— Надо создавать ополчение, — твердо заявил он. — Соберу мужиков со всей области.
— Я не против, — сказал подполковник, — что я могу сделать со своим отделением? Набирать придется охотников, чтобы стволы были и разрешение на них, тогда не придерешься. Я схожу в охотничий клуб, у них есть списки.
— Дело говоришь, — согласился Вербин.
На том и порешили.
Два дня спустя
Осипову пришлось приехать в больницу еще раз. Он появился в палате в сопровождении майоров Игнатюка и Кашпура. Их сопровождал заведующий отделением доктор Селянский. Ева гостям ничуть не удивилась. Еще раз осмотрев палату, Осипов нахмурился и спросил:
— Скажите, здесь всегда была одноместная палата? Я вижу на полу следы от ножек больничных коек.
— Это шестиместная палата, — сказал врач. — Мы ее специально освободили для Евы.
— Такие условия стоят денег.
— Сначала ее поместили в реанимацию. Утром я заступил на дежурство и узнал Еву. В нашем отделении лечился ее отец, она часто навещала его. Кто же не запомнит такую красавицу. Константин Максимович сделал очень много для нашей больницы. С его помощью мы получили новое оборудование. Не хотелось быть неблагодарным. Я распорядился освободить и переоборудовать для нее отдельную палату, так что очнулась она в приемлемых условиях.
— А кто доставил ее в больницу? Это же очень далеко от места пожара, и другие жертвы к вам не поступали.
— Кто ее привез, я не знаю, приемный покой не зафиксировал доставку. Указано лишь время. Вы правы, другие жертвы пожара к нам не поступали.
— Очень хорошо. Еву мы забираем, а палате верните ее прежний облик. И помните, такой пациентки у вас не было. Рано или поздно, на девушку начнется настоящая охота. Она свидетель событий и может стать еще и заложницей. Не будем вдаваться в подробности.
— Я понимаю, — кивнул врач.
Осипов повернулся к девушке.
— А вы это понимаете, Эвита Константиновна?
— Честно говоря, не очень.
— Мы с вами обсудим все чуть позже. Собирайтесь потихоньку, мы подождем в коридоре.
Еву привезли в просторную трехкомнатную квартиру, где ей очень понравилось. Здесь она могла чувствовать себя как дома, однако ей не разрешалось подходить к окнам и отдергивать занавески. Ее познакомили с девушкой, тоже натуральной блондинкой с длинными волосами, но не такой хорошенькой, как Ева. Звали ее Миранда, но все называли ее Мира. На нее возлагались обязанности медсестры, горничной и поварихи. По инструкции двое охранников постоянно должны были находиться в квартире, им выделили отдельную комнату. Людьми они оказались вполне симпатичными.