Переводчик
Шрифт:
Котов безропотно написал своему непосредственному начальнику Володе заявление об увольнении. Володя написал аналогичное заявление своему непосредственному начальнику Гере. Тот же Саня распечатал на принтере пять заявлений от бойцов руководимой им команды, почему-то именуемой информационно-аналитическим отделом, и очень похоже за всех их расписался.
Все заявления от желающих уволиться были тут же завизированы их непосредственными начальниками. Задним числом, естественно. Пятерым уволенным предстояло узнать эту приятную новость через несколько часов.
Потом все вместе пытались отговорить от
– Слышь, олигарх хренов, если все наперекосяк пойдет, ты и фирму свою подставишь, и много разного люда. Как будто твоя сестра с мужем и все другие виноваты, что ты на старости лет решил в мстители поиграть, – оставшийся без бутерброда Котов был беспощаден.
– Гера, ты же сам понимаешь, тебе нельзя. Это же скандал будет на всю Расею – олигарх с берданкой, – пытался вразумить бывшего командира Волков.
– Бегемот прав, Доктор, ты должен быть в стороне, – сказал Володя.
– В Куршевель съезди, развейся, а мы тут... – продолжил ныть Саня.
– Баста, – сказал Бацунин и слегка пристукнул здоровой рукой по столу. Стол жалобно крякнул. И всем почему-то сразу стало ясно, что дискуссия закончена. Потому что сказал это не процветающий бизнесмен, отмеченный в отечественном «Форбсе» и время от времени мелькающий на ТВ, а командир группы офицерского спецназа подполковник Бацунин, позывной «Доктор».
– Бегемот, Боксер, пока мы с этими уродами не разберемся, я вам не олигарх и не буржуин, а командир. И попрошу без пререканий. Теперь ты, прикомандированный, – он бросил добрый взгляд на Котова. Тот, тихо подъедающий уворованный сухарик, скромно потупил глазки. – Если б я знал, что ты тут верещать будешь, приказал бы тогда тебя, кабана такого, не на носилочках заботливо нести, а протащить толстой сракой по камням до самой вертушки.
И вдруг заорал:
– Да я почти каждую ночь, блядь, во сне вместе с вами по джунглям да по пустыне шляюсь! Или тебя, Дюймовочка хренова (он ткнул пальцем в примолкшего и ставшего непривычно серьезным Котова), после концерта к своим тащу! У меня ребята погибшие до сих пор перед глазами стоят! Если уж я их тогда спасти не смог, то рассчитаться просто обязан! И чтобы я в этом ебаном Куршевеле отсиживался!...
И замолчал. Наступила пауза.
– Прости, командир, – выразил общее мнение Лопатин.
– Возражения снимаются, – заявил Волков.
– Какого такого кабана, – возмутился Котов, – вообще-то я строен.
И все четверо облегченно захохотали на всю спящую Москву.
– А чтобы ничего не пошло наперекосяк, вам, Штирлиц, – окончательно вернувшийся в роль командира и удобно в ней расположившийся Бацунин ткнул пальцем в Котова, – надо еще разок пробежаться по всем составляющим плана. Вы у нас разработчик, вам и карты в руки, разрабатывайте. Жду доклада через три дня.
– Есть, – ответил Саня.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ОБРАТКА
Лирическое отступление шестое. Житейское
Группа готовилась уходить вперед и вверх, только уже без него, старшего лейтенанта Николая Седых, позывной «Питон». За час до этого
Странная, кстати, произошла засада, как будто кто-то заранее знал о маршруте. Но все это лирика, потом об этом, а сейчас есть маршрут и есть график, из которого нельзя выпадать, а обезноженный боец группы уже не боец, а вовсе даже обуза для всех остальных. Хотя...
– Позиция вроде бы неплохая. – Командир группы, сто лет уже как подполковник Сергей Волков, позывной «Бегемот», окинул критическим взглядом выбранное и оборудованное для Питона укрытие. – Минут сорок продержишься.
– Час продержусь, командир.
– Хорошо бы. Боеприпасов у тебя не так уж и много, так что трать с умом.
– Ум мне вроде бы не прострелили, буду соображать.
– Ладно, я постараюсь что-нибудь придумать.
– Уж постарайся, а то мне родина-мать за два месяца зарплату задержала. Жаба давит...
– Значит, будет стимул выжить. Впрочем, потом дошутим. Чувствуешь себя как?
– Нормально, меня же перевязали, укол сделали, таблеток дали. Теперь меня на час точно хватит, а то и поболее.
– Тогда удачи.
– Удачи, командир.
– Удачи, Питон.
– Удачи.
– Удачи.
– Удачи.
Группа попрощалась с Питоном и ушла, а он остался. Произвел ревизию имеющегося оружия – негусто: два трофейных «калаша», восемь магазинов к ним, пяток гранат, и вот она, родная и штатная вээсэска «Винторез». Питон был в группе снайпером, и супостата ожидал еще тот сюрприз...
Кое-как передвигаясь ползком, он разместил весь свой небогатый арсенал так, чтобы при смене позиции удобнее было дотянуться до всего стреляющего.
Еще раз осмотрел местность. Внизу, метрах в семидесяти от него, три тропинки сходились в одну, ведущую прямо к его позиции. Пути в обход не было. Положив одну из гранат в нагрудный карман, приник к прицелу родной снайперки. И стал ждать гостей.
Вдруг очень захотелось курить. Но было уже поздно. На курение, да и на всю прочую личную жизнь времени оставалось слишком мало.
О чем думал он, Коля Седых, готовясь к своему последнему бою? Прощался с родными и близкими?
Искренне жалел, что не стал менеджером отдела продаж? Клялся в любви к отчизне? Повторял имя любимой? Исполнял государственный гимн, в конце концов? Ни хрена подобного: деловито, как учили, просчитывал варианты предстоящей сшибки, с тем чтобы она продлилась час, а лучше – полтора.
Кстати, а почему люди вообще идут в спецназ, особенно сейчас, в светлую эру развития капитализма, демократии и гламура? Куда комфортнее было бы тому же Питону в час тридцать пополудни не валяться с перебитыми конечностями в пыли среди камней в ожидании смерти от рук каких-то ублюдков, а не торопясь поедать свой бизнес-ланч в, скажем так, траттории, обмениваясь мнениями с себе подобными о видах на квартальную премию или о чем другом, не менее приятном. Или, скажем, с энтузиазмом втюхивать клиенту какой-нибудь ему на хрен ненужный товар. Или, если уж так приперло и выдалась свободная от трудов праведных минутка, поиграть в компьютерную стрелялку, моча врагов налево и направо и погибая самому, виртуально, заметьте.