Шрифт:
Сергей Довлатов
Переводные картинки
Те же и "Мадонна" Боттичелли
Апрель 1980 года. Я сижу на террасе дешевого ресторана в Манхэттене. Жду свою переводчицу Энн Фридмен.
Познакомил нас Иосиф Бродский. Точнее, организовал нашу встречу. Мы договорились, что я буду ждать ее на углу Лексингтон и Сорок шестой.
Энн предупредила:
– У меня в руках будет коричневая сумочка.
– А меня часто путают с небоскребом "Утюг". Я пришел около семи. Заказал стакан пепси-колы. Вынул сигареты.
Мимо двигалась
Мировую живопись я знаю слабо Точнее говоря, не знаю совершенно. Но имя Боттичелли, естественно, слышал. Ассоциаций не вызывает. Так мне казалось.
И вдруг я ее узнал, причем безошибочно, сразу. Настолько, что окликнул. Наверное, Боттичелли скромно таился в моем подсознании. И когда потребовалось, благополучно выплыл.
Действительно, Мадонна. Приветливая улыбка, ясный взгляд. Казалось бы, ну что особенного? А в жизни это попадается так редко.
Затем состоялся примерно такой диалог:
– Хэлло! Я Энн Фридмен.
– Очень приятно. Я тоже...
Видно, я здорово растерялся. Неужели все это происходит со мной Америка, литература, юная блондинка?! Около тридцати долларов в кармане. Точнее, двадцать восемь пятьдесят...
Мы шли по Сороковой улице. Я распахнул дверь полутемного бара. Приблизился к стойке:
– Джин энд тоник.
– Сколько?
– Четыре двойных?!
– Вы кого-нибудь ждете?
– поинтересовался бармен.
– Да, - ответила моя новая знакомая, - скоро явится вся баскетбольная команда.
Я выпил, заказал еще.
Энн Фридмен молчала. Хотя в самом ее молчании было нечто конструктивное. Наша бы давно уже высказалась:
– Закусывай. А то совсем хорош!
Кстати, в американском баре и закусывать-то нечем.
Молчит и улыбается.
Надо ли говорить о том, что я сразу решил жениться? Забыв обо всем на свете. В том числе и о любимой жене. Что может быть естественнее и разумнее - жениться на собственной переводчице?!
На следующих четырех двойных я подъехал к теме одиночества. Тема, как известно, неисчерпаемая. Чего другого, а вот одиночества хватает. Деньги у меня, скажем, быстро кончаются, одиночество - никогда
А девушка все молчала. Пока я не спросил о чем-то. Пока не сказал чего-то лишнего. Бывает, знаете ли, сидишь на перилах, тихонько раскачиваясь Лишний миллиметр - и центр тяжести уже где-то позади. Еще секунда - и окунешься в пустоту. Тут важно сразу же остановиться. И я остановился. Но еще раньше прозвучало и имя - Стивен. Стивен Диксон - муж или жених. Вскоре мы с ним познакомились. Ясный взгляд, открытое лицо и совершенно детская, почти младенческая улыбка. (Как это они все друг друга находят?!)
Ладно, думаю. Ограничимся совместной творческой работой. Не так обидно, если блондинка исчезает с хорошим человеком.
Мы - соавторы
Родители Энн Фридмен -
Энн Фридмен родилась уже в Нью-Йорке Занималась на славистском отделении. Написала потрясающую диссертацию о Чехове.
И вот ей рекомендовали заняться моими сочинениями. Энн позвонила, и я выслал ей тяжелую бандероль. Затем она надолго исчезла. Месяца через два позвонила снова и говорит:
– Скоро будет готов черновой вариант. Я пришлю вам копию.
– Зачем? Я же не читаю по-английски.
– Разве вас не интересует перевод? Вы сможете показать его знакомь(tm).
(Как будто мои знакомые - Хемингуэй и Фолкнер.)
Откровенно говоря, я не питал иллюзий. Вряд ли перевод окажется хорошим. Ведь герои моих рассказов - зеки, фарцовщики, спившаяся богема. Все они разговаривают на диком жаргоне. Большую часть всего этого даже моя жена не понимает. Так что же говорить о молодой интеллигентной американке? Как, например, можно перевести такое выражение - "Игруля с Бомбиловки"? Или - "Фиговатый конь породы"? И так далее.
И вообще, молодая блондинка, к тому же хорошая переводчица - это слишком. Так не бывает.
Энн Фридмен сдержанно прибавила:
– Мне кажется, перевод хороший.
Я думал, что ослышался. Нет, именно так и сказала - "перевод хороший". То есть небрежно похвалила собственную работу.
Впоследствии я убедился - так принято. Скромность в Америке не является первоочередной добродетелью. А ложная скромность - тем более. Даже в анкетах при трудоустройстве есть графа: "Как вы оцениваете собственные профессиональные качества?"
Энн Фридмен сказала - перевод хороший. И перевод действительно оказался хорошим. Мои друзья, прекрасно знающие английский, говорили:
– Читая ее переводы, мы слышим твой голос. Я у Бродского спросил по телефону:
– Вы мой рассказ читали?
– Читал.
– А перевод читали?
– Читал.
– Ну и как?
– Перевод замечательный.
Затем он то ли уточнил, то ли исправился:
– Адекватный.
Позже я буду дружить с очаровательной неглупой Лайзой Такер. Которая также изъявит желание заняться моими рассказами. И я спрошу ее:
– Вы что-то уже переводили с русского?
– Да, - ответит Лайза, - я перевела стихи Цветаевой.
И добавит:
– В моих переводах они звучат лучше, чем в оригинале.
Вот этого я уже перенести не смогу. И дружба наша, к сожалению, прервется.
Я сказал Энн Фридмен:
– Мы должны обсудить некоторые финансовые проблемы. Платить вам я не в состоянии.
– Да, знаю. Мне говорили.
– Если хотите, будем соавторами. В случае успеха гонорары делим пополам.