Переводы из Альтермана

Он еще зазвучит, твой забытый напев,

и

простором прозреет дорога.

Облака в высоте и дожди на тропе

ожидают тебя за порогом.

И восстанут ветра, и зигзагом крутым

вспыхнут молнии в небе порожнем,

и овца и косуля расскажут, что ты

их погладил и путь свой продолжил.

Что ты легок и нищ, что твой город – не твой,

что ты падаешь ниц пред листвою

этой рощи простой, смехом женщины той

и ресницами длинными хвои.

http://www.youtube.com/watch?v=1FYfMgsk9l4

Музыка и исполнение Бэрри Сахароф

http://www.youtube.com/watch?v=R2NDT9akvVg

Музыка и исполнение Хавы Альберштейн

http://www.youtube.com/watch?v=YmL1wwZVe1I

Музыка Нафтали Альтера, исполнение - Нафтали и Рони Альтер

Старинный вид – и тот в часы рожденья молод.

Стена небес пустых –

как крепостной раскат.

Ночь под серпом, окно и лунный город,

стоящий, как в пруду, в рыдании цикад.

И ты смотри туда, где кипарисной пикой

проколот месяц.

Над путями – свет.

Неужто это явь? – скажи, Господь великий, –

Дозволено ли мне свой прошептать привет?

Вода глядит на нас из-под озёрной кожи.

Деревья в серьгах,

красных и чудных.

Вовеки не избыть душе моей, о Боже,

печаль Твоих игрушек заводных.

1938

В город голуби летят -

город крыльями увенчан -

на торговцев и солдат,

на ресницы томных женщин.

Дальний ветер из пустыни,

не зови нас, не мани -

вон, закат несет в корзине

вишен жаркие огни.

Вечер, вечер, град теней,

град воздушный, град бездонный.

Загляну в глаза коней

взглядом женщины влюбленной.

Град бездонный, безъязыкий,

ведь в конце, как ни крути,

как глаза перед владыкой,

закрываются пути.

Трубку старую набьём,

сядем там, где тени тают,

и состаримся вдвоём,

как

ребенок засыпает.

Ветер бури и покоя,

ветер леса и жнивья…

Где же ты, присядь со мною,

муза вечная моя.

Где вы, прежние деньки,

лета яркие оттенки,

рынки, ярмарки, свистки,

платья, юбки и коленки.

В этой пыли карусельной

в песне грубого житья,

в этой замеси веселья,

смеха, грусти, забытья -

о, Вселенная! В те дни

как стремился я к познанью!

Маяков твоих огни

ждал, как мальчик на свиданье.

Что осталось? Звук свирели,

росы утренней звезды…

Ведь и мне они краснели -

те запретные плоды.

Ведь и я в своей судьбе,

на волнах крутых и частых,

слеп, катился по тебе

в городах твоих глазастых.

На тебе, как после взрыва -

я, растерзанный солдат, -

на колючке трат и срывов,

встреч и дружбы невпопад.

В город голуби летят -

дней моих полет и прочерк,

свет и камень, женский взгляд,

белый машущий платочек.

Водопаду ночи внемлю.

Бог богов, велик и свят,

на твою ложимся землю…

В город голуби летят.

1938

Сочится розовым закат,

голубизной асфальт расцвечен,

и женские глаза блестят,

и дразнят подошедший вечер.

Цветут бутоны фонарей,

окрасив мир пахучим светом,

весна чем ближе тем пьяней –

ну как пропустишь пьянку эту?

Весна – девчонка, сорванец

махнула юбкой и умчалась,

меж наших дней, ночей, сердец

свою разбрасывая шалость.

Из суеты ночей и дней –

туда, где синие туманы,

где наши души в тишине

пасутся на траве дурманной.

А может быть, вон то такси

ее улыбка осветила...

Спаси, весна, и воскреси

все то, что не было и было.

Один, без друга и жены

я наблюдаю без стесненья,

как грудь вздымается луны

из-за соседнего строенья.

О, как я мал, ничтожен как,

но лоб высок, сознанье гулко,

когда я совершаю шаг

по звездной пыли переулка.

Закат по улице течет,

в туннель, где синь и темь, и площадь...