Перевозчица
Шрифт:
Так что у меня было над чем поразмышлять. У вольных давно назревал раскол. На смену старым капитанам, привыкшим к своим правилам, в которых жестокость четко соразмерялась с необходимостью, шли молодые. Рвущиеся не столько к власти, сколько к громкой славе.
Рамками морали они себя не ограничивали.
К старой гвардии, что было для меня совсем неудивительно, примкнул когда-то и Артур. Лидером новой был Шахин. Если Тадеус был прав – а он был всегда прав, когда дело касалось драчки, – то вот-вот должна была состояться очередная, но, возможно,
И мне оставалось только верить, что судьба и мои безмолвные молитвы сделают свое дело и сохранят Шорна для меня.
Таласки тоже редко появлялся где-нибудь, кроме кают-компании. Когда мы, неожиданно для нас обоих, встречались, смотрел с грустью, но заговорить даже не пытался. Кивал, проходил мимо, иногда оглядывался, пристально смотря вслед. И молчал. Сначала меня это нервировало, потом привыкла. Но тоска в его живых глазах заставляла чувствовать вину. За то, в чем я не была виновата.
То, что он стал невольным свидетелем моего прощального разговора с Искандером, было случайностью. Нелепой, но болезненной. Канир ни на чем не настаивал, ни о чем не просил, будто ощущая, что даже не слово, намек может стать для нас обоих роковым.
Мое сердце тянулось к нему, но мы были слишком разными, чтобы рассчитывать на чудо.
Это было мое мнение, он… его принял. От этого хотелось выть, оправдывая все, что когда-либо говорилось о пресловутой женской логике, но я вновь и вновь заставляла себя поверить, что так будет лучше. Для нас обоих.
Вот после этого Игорь и решил пойти ва-банк, посчитав, что если я отказала одному, то вполне могу ответить согласием другому. Не знаю, что заставило его так думать, но спас его Дарил, отиравшийся поблизости. Тот за семь лет успел меня изучить настолько хорошо, что знал – иногда мне лучше просто не попадаться на глаза. Он-то и увел Таласки, избавляя и его и себя от больших проблем. Аварийных тренировок я уже давно не проводила.
– А ты еще не поняла? – улыбнулась она мне.
С Джессикой мы еще несколько раз баловались ликером. Не со столь драматическими последствиями, как в первый раз, но успевая дойти до той кондиции, когда запретных тем больше не существует.
В один из таких моментов я и рассказала ей о себе и отце.
Вокруг меня было так много сильных мужчин, что я просто вынуждена была изгонять из себя малейшую слабость. Чтобы быть достойной их, чтобы каждый из них с гордостью произносил мое имя, как друга, как того, на кого он мог положиться.
С ней я могла быть просто девчонкой. Глупой, многого не понимающей, совершающей ошибки, после которых только и остается приползти к единственному существу, способному тебя понять и утешить.
Она не была мне матерью, но она была ею для других девчонок, в чем-то похожих на меня. Это делало нас ближе.
– Нет, – мотнула я головой. Я знала, зачем они были нужны, вот только ей признаваться не собиралась. Это тоже была игра, ее нужно было довести до конца.
– Глупая ты еще, – добродушно
Я сделала вид, что смутилась, но тут же кивнула, соглашаясь.
– Ты же видела, какие мы с Данкином разные, – совершенно серьезно произнесла она, несколько удивив меня таким признанием. – Он – холоден, как лед, я – огонь, не могу усидеть на месте. Нас свела вместе любовь, но вряд ли бы она смогла удержать нас так долго.
Мы стояли одни. Я и она. Лорд, в сопровождении Дарила, дожидался супругу в каре. Тарас, который был на вахте, проявил скромность и отправился в рубку.
– Но вы кажетесь…
Она не дала мне закончить.
– Лишь кажемся, Таши. Мы так и остались: он – колдун, я – ведьма. Но зато теперь мы знаем, что быть разными – не означает невозможность найти то общее, что сделает из двоих целое. Сначала это была цель, потом дети, внуки, правнуки. Все переплелось настолько, что уже не разорвать. Но ведь когда-то было совсем иначе. И эти куклы постоянное напоминание. А еще… они исполняют желания. Потому что первое, которое я загадала, все еще сбывается.
– Это намек на меня и Искандера?
Она усмехнулась.
– Это просто намек. – И даже не сделав паузы, неожиданно продолжила: – А с отцом встреться. Не оставляй его с тем чувством вины, что его гложет.
Удивительно, но сказала она это только сейчас. Тогда же просто выслушала. Не пытаясь посочувствовать, объяснить, подсказать. Просто молчаливый свидетель исповеди.
Как ни странно, но даже от этого мне стало легче.
– Я буду рада увидеть тебя еще.
Это было самое малое, что я могла ей сказать. Не рассказать же, что сканеры Костаса поведали мне совершенно иную версию об этих двух куклах.
Если он не ошибся, а это вряд ли, то внутри них на Землю возвращалось грамм четыреста туарона – редчайшего в галактике кристалла, который использовался в новейших навигационных системах.
И мне было все равно, известно ли об этом скайлам и не является ли это просто частью договоренности о сотрудничестве между ними и Союзом. В дела политики я лезть не собиралась.
Кар уже давно покинул стояночную зону, а я все продолжала смотреть ему вслед.
Этой женщине удалось сделать то, что не сумели прошедшие годы. Я вспомнила все глупые слова, которые бросала в лицо отцу, свое сумасбродство. Совершенно по-иному оценивала собственные поступки.
Имей я возможность что-либо изменить… Такой возможности я не имела.
– Капитан, – вывел меня из задумчивости голос Тараса, – тебя вызывает Тосор.
– Передай ему, – отозвалась я, – что у меня заслуженный отдых.
– Я так и сказал, – фыркнул ангел. – Но он говорит, что у него есть для тебя кое-что интересное. Причем очень срочно.
В принципе, посредник был прав, вызывая меня именно сейчас. Лучшее средство от хандры – новый контракт. Жаль только, что с Тадеусом перекинуться словечком не успела. Слишком быстро меня выловил Тосор.