Перевозчик
Шрифт:
– Почему не докладывали?
Помощник сел на соседнее, более скромное кресло и вздохнул.
– Не хотелось докладывать о пустышке, сэр. В прошлый раз мне было так неловко.
Помощник даже опустил глаза, показывая, как ему в прошлый раз было неловко.
– Но вы должны мне докладывать о задействованных ресурсах нашего бюро, разве не так, Шолмер?
– Штатных ресурсов мы не задействовали, сэр, только аборигенов.
– Так, допустим. В чем ценность этого баснака?
– Он из главного офиса бюро.
– Значит, удаленный доступ?
– Да, сэр, мы надеемся на это.
– А
– Э-э… Не совсем так, сэр. Я надеюсь только на себя.
– Решил рискнуть? – усмехнулся Промлифт, совсем как человек.
Шолмер пожал плечами.
– Ладно, получится – хорошо. Не получится, посмотрим, как еще тебя наказать.
– Получится, сэр, я уверен, что получится!..
Разговаривать дальше они не смогли из-за сильной тряски, когда аппарат стал выходить на гиперзвуковую скорость. Но скоро машина выровнялась, а в иллюминаторах заплясали сполохи плазмы, отражение которых на потолке салона выглядело словно праздничная иллюминация.
Полет в скоростном режиме длился пятнадцать минут, но за это время они проскочили много тысяч километров и при подлете к большому городу снова вернулись к прежней маскировке, сбавив скорость и выпустив из-под корпуса панели, имитирующие вертолетные лопасти.
33
Проверив очередную пачку донесений, распечатанных на бумажном пластике, Смайли откинулся на спинку стула и с минуту смотрел в одну точку, дожидаясь, пока полученная информация надлежащим образом усвоится.
В этот раз сведений было особенно много, и на время их обработки у Смайли заметно село зрение и ухудшился слух, но по мере того как анализ подходил к завершению, органы чувств восстанавливались и скоро пришли в норму.
Смайли знал, что у аборигенов с этим все иначе и они не соображали так быстро, как баснаки или жолкверы. Правда, у них имелся свой инструмент – интуиция, который мог скачкообразно давать результаты, минуя многие часы анализа. Однако этим инструментом аборигены владели плохо и специально его не развивали.
К двери кто-то подошел и на мгновение замер, чтобы постучаться.
«Морли или Перес», – подумал Смайли, угадывая примерную размерность их движений.
Раздался стук.
– Входите, – разрешил Смайли, и появился Морли, сотрудник второго ранга.
– Я закончил работу, сэр, и хотел бы уйти. Сегодня в моей квартире заменят нагревательный прибор… Этот, который для приготовления пищи.
– Ну да, я понял. Хорошо, идите, Морли. Завтра сведение отчетов будет закончено?
– О да, сэр. Осталась статистика электронной слежки за последний квартал.
– Отлично, Морли. Тогда до завтра.
– До завтра, сэр.
Морли покинул кабинет начальника и, пройдя по коридору несколько шагов, зашел в свое рабочее помещение, где убрал все копии источников в сейф и включил секретную сигнализацию, отключить которую без него не могли даже вышестоящие лица.
Постояв у двери кабинета, Морли посмотрел на три яркие лампочки под потолком. Ему столько света не требовалось, и можно было сократить яркость раз в десять, однако в здешних традициях было принято тратить много электрической или магнитолюминесцентной
Надев шляпу и плащ, Морли вышел в коридор и захлопнул дверь, услышав, как замок встал на собачку.
– Уже уходишь? – спросил его появившийся в коридоре Перес.
– Ухожу.
– Ну давай, до завтра.
– До завтра, пока.
Морли подошел к двери и глянул на экран безопасности – за дверями на улице никого не было, и рядом с экраном на табло тревоги горел зеленый огонек – это означало, что за весь день наблюдения за периметром здания ничего подозрительного замечено не было. Этот огонек зажигала службы охраны, которая размещалась на втором этаже и частично в подвальном помещении, где стояла вся их аппаратура. Между прочем, вполне серьезная.
Морли вышел на улицу и поежился – дул холодный ветер, заставляя раскачиваться посаженные вдоль улицы деревья.
«Видимо, будет дождь», – подумал Морли и зашагал к проезжей части.
На самом деле, его совершенно не волновало – будет дождь или нет, если только это не мешает добираться с работы домой и из дома на работу. Но поскольку местные строго подчинялись этим условностям, Морли тоже начинал им подчиняться, сам того не замечая. И Перес тоже.
Поначалу они даже заучивали никчемные фразы, вроде: тепло сегодня. Ага, тепло. А вчера, холодина была. Ага, была.
Это казалось им полным бредом – какой смысл обсуждать погоду, если она была вчера? Потом, когда ловили себя на невольном воспроизведении таких разговоров, Морли, Перес и еще двое парней со второго этажа даже смеялись, а теперь настолько привыкли, что не видели причины для смеха. А что? Обычное дело.
Идти до своего дома Морли было недалеко – два с половиной квартала. Иногда он заходил в какой-нибудь бар – раньше, чтобы посмотреть, а сейчас все больше, чтобы посидеть и выпить коктейль, пробовать который местные избегали, но для Морли смешивали с готовностью – только плати. И после пары доз Морли начинал ощущать себя почти как дома. Легко заводил знакомства и, как ему казалась, начинал понимать весьма замысловатые и бессистемные шутки аборигенов.
После четвертой дозы накатывали грусть и тоска по утраченным формам и возможностям, зато, как говаривал Смайли, – этот мир практически ничейный, и, пока аборигены хватятся, мы его полностью приберем. Интересно, а что говорили своим подчиненным начальники жолкверов?
Кстати!
Морли достал из кармана датчик – размером с мобильный коммуникатор. Прибор засекал переговоры на сверхбуре – неуловимой для местных передатчиков связи. Переговорные частоты своих датчик игнорировал, но о посторонних тотчас докладывал сигналом или вибрацией, выводя на экран количество пойманных источников и направление передачи. Это очень помогало в том случае, если поблизости разворачивали операции жолкверы – синемордые твари. При адаптации их кожа в местном климате приобретала синеватый оттенок, но аборигены принимали это за смуглость, синеву видели только баснаки. Они, в свою очередь, отдавали в лимонную желтизну, но ее также замечали лишь жолкверы. Так они и узнавали друг друга в толпе и старались расходиться по разным сторонам.