Перейти черту
Шрифт:
Развернувшись в сторону дома, я пораженно застыла. Вернее, восхищенно. В жизни не видела такой красоты. С двух сторон от ведущей к парадному входу в дом тротуарной дорожки, выстеленной плиткой ромбовой формы, росли самые разнообразные виды цветов: от неприхотливые пионов до капризной шпрекелии. Среди этой цветовой палитры я даже заметила аквилегию, произраставшую когда-то в доме моего детства. Возможно, она и сейчас там растёт, но я этого никогда не узнаю.
Знания о цветах и любовь к ним перешли нам с сестрой от матери, которая украшала ими весь наш
— Милена, ты где? — Донесся из приоткрытой парадной двери обеспокоенный голос Адама, а затем и сам мужчина выглянул во двор. — Тебе плохо?
— С чего это? — Удивилась я, поднимаясь к нему по широким ступеням.
— Не я сегодня потерял сознание, — хмыкнул он, теснясь в проходе. — Проходи.
Я даже не обратила внимания, что мужчина загородил своим телом добрую половину проёма. Заметила эту маленькую деталь лишь тогда, когда оказалась прижатой к дверному косяку крепким мужским телом, полыхающим жаром.
Замерев на месте, словно испуганная лань, я подняла глаза на Адама. Ох, как он смотрел на меня в тот момент. Да ни один мужчина не дарил мне таких взглядов. Будто он прямо сейчас развернет меня лицом к стене, задерет платье до талии и…
Боже, прекрати немедленно! Ты только усугубляешь ситуацию своими прошлыми фантазиями.
Но было уже поздно для самобичевания. Все, что нужно было, я уже увидела в его обжигающем взгляде. А чего не увидела, додумал мой крайне возбужденный мозг.
— Твое счастье, что здесь Вика, — прорычал он мне на ухо, проводя кончиком носа вдоль бешено бьющегося пульса на виске. — Иначе я давно наплевал бы на твои чертовы принципы.
Его слова вкупе с хриплым голосом пробудили в моем теле давно забытые ощущения. Я сдерживалась буквально из последних сил, стараясь не смотреть на манящие губы мужчины, его широкие плечи, узкую талию и впечатляющую выпуклость, так нескромно прижимающуюся к низу моего живота.
— Мне кажется, или не одна я здесь принципиальная? — Прошептала я, судорожно вздыхая. — Первое правило — никаких романов на работе.
— А мы сейчас не в офисе, Милена.
Обхватив рукой мой подбородок, Адам заставил меня взглянуть на него. Лицо мужчины было настолько близко, что я ощущала его горячее дыхание на своих жаждущих поцелуя губах.
И чего он ждет? Почему медлит?
— Папочка, ты где?
Голос ребенка подействовал на нас как ударная волна, неожиданно выбросившаяся на берег. Отшатнувшись от меня, Адам твердой походкой направился в сторону комнаты, откуда доносился зов дочери. По пути он сорвал с вешалки черную кожанку, прикрывая ею свой пах. Мои щеки настолько горели от смущения, что мне было даже стыдно показаться на глаза девочке.
И куда только подевалась моя скромность и хваленый самоконтроль?
— А
Мне ничего не оставалось, как войти в комнату, оказавшейся просторной гостиной, вслед за Адамом. Вика, сидевшая в это время на продолговатом диване светло-бежевого цвета, заметила меня и расплылась в улыбке.
— Я думала, что ты ушла домой?
— Решила остаться. Твой папа очень любезен.
Мужчина окинул меня задумчивым взглядом, как будто что-то обдумывал в своих мыслях. Спустя некоторое время, видимо придя к конкретному умозаключению, резко мотнул головой.
Интересно, о чем он думал в тот момент? Наверное, как выставить назойливую сотрудницу из своего дома.
— Папочка, я хочу кушать. Можно мне конфетки?
— Нет. Я сейчас разогрею тебе суп.
Стоило Адаму скрыться за дверью, вероятно ведущую на кухню, Вика подскочила на ноги на диване и повернулась ко мне со скорченным личиком.
— Фуу, не люблю суп из риса. А папа другой готовить не умеет.
— Мой отец тоже не умел готовить.
— О, а ты умеешь делать суп с гречкой? Это мой любимый. Мне его бабушка всегда готовит.
— Конечно, — настороженно ответила я, не зная, чего ожидать от девочки в следующую секунду.
— Приготовь мне сейчас, пожалуйста.
Вика смотрела на меня такими большими зелёными глазками, что у меня язык не поворачивался отказать в ее просьбе. Да только как-то неловко готовить на кухне своего начальника. Я, конечно, понимаю, что наши отношения периодически выходят за рамки рабочих, но все же хоть какая-то дистанция не помешает. — Ты не хочешь, да? Только бабушки любят готовить кушать, — печально сказала Вика, обнимая большого белого медведя.
— Почему только бабушки?
Вероятно, ее мать не была любительницей подолгу стоять за кухонной плитой и создавать кулинарные шедевры.
— Мама никогда ничего не готовила, поэтому у нас была бабушка Настя. Я очень любила ее пироги.
— Она до сих пор работает у вас?
Я чувствовала себя бессовестным шпионом, выпытывающим информацию у наивного, ничего не подозревающего ребенка. От каждого шороха на кухне мне мерещилось, что Адам сейчас ворвется в гостиную и отругает меня за беспардонные расспросы. Но все же продолжала задавать Вике вопросы.
— Нет. Когда мама ушла, папа сказал, что теперь будет готовить сам. Так ты сделаешь мне суп? Гречневый, — довольно причмокнула девочка и, услышав звук шагов отца, быстро усадила попу на диван.
Я не стала дожидаться прихода мужчины, вместо этого вышла из гостиной, едва не сталкиваясь с ним в проходе. Он бросил мимолетный взгляд на дочь в просвет двери, прежде чем я плотно ее закрыла.
— Вика попросила меня приготовить ей гречневый суп.
— Не думаю, что это хорошая идея. Пусть ест рисовый, он ничем не хуже, — сухо ответил Адам, пытаясь пройти мимо меня, но я закрыла проход своим телом, практически сливаясь с дверью.
— Ты настолько привык отказывать всем и во всем, что действуешь уже скорее на автомате.