Перейти черту
Шрифт:
Почувствовав ритмичные сокращения стенок лона, я приготовилась к самому интенсивному оргазму в своей жизни, как внезапно Адам вышел из меня, отходя в сторону. Я обессиленно упала на стол, утыкаясь лицом в сгиб локтя. Прохладный воздух, проникающий через приоткрытое окно, мягко овевал соединение моих бедер, не принося облегчения, а лишь сильнее разжигая пожар.
Видимо мое наказание не закончилось, раз он остановился в такой момент. Только я хотела подняться с желанием послать Адама куда подальше со своим доминированием, как большая мужская
— Как я мог забыть про през*рватив? — Скорее к себе обратился он, чем ко мне.
Приставив головку к моему лону, он резко вошел внутрь, преодолевая сопротивление конвульсивно сжавшихся стенок и продолжая с того момента, на котором было оборвано мое удовольствие. Беспрерывно вскрикивая, я отвела руку назад и сцепила пальцы на талии мужчины. Поняв мою безмолвную просьбу, он лег на меня всем телом, не прекращая яростных толчков. Оргазм, поразивший меня, словно разряд молнии, не прекращался в течение целой вечности. Мне казалось, что я сорвала голос от криков. Забывшись в глубоких волнах собственного удовольствия, а не слышала, как мужчина, громко застонав, прошептал мое имя. Пока я приходила в себя, Адам оставил на моем плече нежный поцелуй и осторожно вышел из меня.
— Иди ко мне, — раздался его хриплый голос в звенящей тишине кабинета, нарушаемой лишь нашим прерывистым дыханием.
Обняв мужчину за шею, я позволила ему поднять себя на руки и отнести к дивану. Адам посадил меня на свои колени и прижал к хаотично бьющемуся сердцу. Я настолько уютно ощущала себя в его объятиях, что печаль и тоска заполонили мою душу.
— Ты злишься? — Неожиданно спросил он, заглядывая в мои глаза.
— С чего такие выводы? — Прокашлявшись, уточнила я.
— В твоих глазах я вижу грусть.
Не нужно ему знать причину моих переживаний, иначе его здесь только и видели. Молчи, не открывай ему свое сердце. В него обязательно плюнут.
Я попыталась отвернуть голову, но ее вновь вернули в прежнее положение. Адам крепко обнял меня за плечи, окутывая теплом своего тела и целуя в покрасневшие от смущения щеки. И как тут не смущаться, если я сидела на его коленях в его кабинете абсолютно голая. Он, кстати, был одет не больше меня.
— Доверься мне, — прошептал он, прижимаясь губами к моему лбу.
— Я боюсь.
Около минуты между нами сохранялось молчание, нарушенное тихим грубоватым голосом
— Я тебя понимаю.
— Неужели? — С любопытством спросила я, отрывая голову от плеча Адама и заглядывая в его глаза.
— Я бы тоже хотел хоть раз кому-то доверить свои секреты, поделить радостью и болью. У меня был такой человек, но его отобрали.
Тоска в его голосе была настолько осязаема, что ее, вполне вероятно, можно коснуться рукой.
— Ты расскажешь мне об этом? — Нерешительно спросила я, боясь отпугнуть мужчину.
Некоторое время он пристально смотрел на меня, будто взвешивая все «за и против», после чего поставил меня на ноги и подошел к огромному шкафу темно-красного
— И куда ты опять собралась? — Недовольно спросил Адам, подходя ко мне с тонким пледом в руках.
— Я подумала, что ты не хочешь продолжать этот разговор.
— Поэтому ты решила уйти?
— Я решила одеться, потому что не привыкла щеголять голышом по кабинету начальника.
— Хорошо, что это так. Иначе я перестал бы считать себя особенным в твоих глазах, — улыбнулся он, игриво подмигивая мне.
— А ты так считаешь? — Не удержалась я от ответной улыбки.
— Я хочу, чтобы так было. Ты же особенная для меня.
Фыркнув, я села обратно на диван и обняла себя за плечи. Адам занял место рядом со мной и, придвинув меня к своему боку, накинул на нас мягкий плед.
— Скажу одно: ты первая женщина, которая заставила меня пойти против своих же принципов. Остальное домысливай сама.
— О, да. Это веский аргумент, — засмеялась я, но в ответ получила напряженное молчание.
— Единственной человеком, кому я мог доверить все свои печали, всегда была моя мама, — неожиданно сказал он, сжимая пальцы на моем плече.
— Что с ней случилось?
— Когда я был еще ребенком, отец выгнал ее за улицу без вещей и документов, обвинив в измене. Он запретил ей приближаться ко мне, но она нарушила его приказ. Прознав об этом от своей охраны, отец разлучил нас на долгие годы, выдворив ее не то, что из города, из страны. После этого я возненавидел его всем сердцем, порой мою голову посещали ужасные мысли. Тогда я уже стал ненавидеть себя, боясь превратиться в такого же монстра, как мой отец. Я ищу свою мать до сих пор, но у меня нет ни единой зацепки по поводу ее нынешнего местонахождения.
Слушая его историю, я невольно сама стала ненавидеть этого жестокого мужчину. Жалея себя, я даже не задумывалась, что у кого-то родители могут быть намного хуже. Меня-то не разлучали с любимым человеком.
— А почему ты возглавляешь фирму своего отца, раз у вас такие сложные отношения?
— Он боится потерять свое драгоценное детище, в которое вложил много сил и средств. Ему поневоле пришлось довериться мне, а я, исходя из обстоятельств, доверился ему.
— Вы доверились друг другу? Как это? — Удивилась я, ведь доверия между ними априори не может быть.
— У него есть весомый инструмент давления на меня, — помолчав недолго, он сказал, наконец. — Моя мама. Он дает мне раз в месяц услышать ее голос. В целом, наш разговор длится не более восьми секунд. Этот козел боится, что я вычислю ее местоположение. А я сделаю это, как только у меня появится возможность.
— О, Господи, — шокировано выдохнула я, крепче прижимаясь к мужчине в поисках тепла. — Что ты намерен предпринять?
Тяжело вздохнув, Адам потер рукой лицо и неопределенно пожал плечами.