Перезагрузка или Back in the Ussr-3

Марченко Геннадий Борисович

– Оперативно работаете, - усмехнулся я.

– Стараемся, - серьезно ответил главный чекист СССР.
– А что касается Академогородка, то это все-таки не тюрьма. Сможете там и книги, и песни писать, разве что с режиссурой придется повременить. На сборы вам примерно неделя. Возражения не принимаются, вопрос решен на самом верху, так что не обессудьте.

Да-а, вот ведь петрушка... Я молча переваривал информацию, глядя на отражение в полированной поверхности стола портрета Дзержинского, висевшего за спиной Председателя КГБ.

– А можно, я перед отъездом в Пензу смотаюсь на один день?

– Это еще зачем?
– напрягся Цвигун.

– Три дня назад я появился

на свет... Вернее, должен был появиться. Ну вы понимаете, в той истории. Хочу хотя бы издалека на себя посмотреть. А если даже в этой истории что-то пошло не так, и я не родился, то хотя бы на своих родителей глянуть, а то когда еще представится возможность.

– Ну вы уж не переживайте так, Сергей Андреевич. Год-другой покукуете невыездным, а потом сможете периодически покидать пределы Академгородка. Насчет заграницы не уверен, но по Советскому Союзу сможете покататься. А вот охрана, боюсь, вам обеспечена пожизненная.

– Понятно... Так что насчет Пензы?

– Ладно, - после паузы сказал Цвигун, - дам вам пару человек в сопровождение, мне так спокойнее будет. Никому о поездке не говорите, даже жене, кажете ей перед самым отъездом. Когда планируете навестить своих... родителей?

– Да вот после пресс-конференции и съезжу, если вы не против.

– Вот и хорошо, вот и договорились, - сказал, вставая, Цвигун.
– Тогда увидимся на пресс-конференции, я там с вами буду рядом сидеть, связь будете держать через приставленного к вам человека. Он вам сообщит, куда и когда надо будет подъехать. Ну а потом счастливо вам съездить в Пензу.

По пути домой, косясь на сидевшего рядом молчаливого телохранителя, я думал, что скажу сейчас супруге. А ведь придется ставить перед фактом, никуда не денешься. Интересно, как Валя отреагирует на новость о переезде под Новосибирск? Надеюсь, обойдется без криков, слез и битья посуды.

Глава 22

На пресс-конференцию пришлось одевать костюм, такова была просьба Цвигуна, переданная через приставленного ко мне старшего лейтенанта Ерзикова. Сегодня он со мной отправляется в качестве личного телохранителя, а вечером эстафету должен был принять лейтенант Кавтарадзе. Ерзиков предложил мне занять пассажирское место в моей же 'Волге', мол, мероприятие официальное, так что он будет изображать моего личного водителя.

Я же все это время, пока мы добирались до Министерства иностранных дел, где должна была состояться пресс-конференция, повторял про себя ответы на еще незаданные журналистами вопросы. Чтобы не попасть под град этих самых вопросов еще до начала мероприятия, мы заехали во внутренний двор, откуда нас провели в комнату ожидания. Там под прохладой вентилятора уже распивали чаи Цвигун и Министр иностранных дел Семичастный, оживившиеся при моем появлении.

– Присоединяйтесь, Сергей Андреевич, - пригласил меня Председатель КГБ к столу, на котором тут же материализовалась еще одна чашка с блюдцем, наполненная горячим, ароматным чаем.

– Спасибо, не откажусь.

Пригубил пахучего напитка, закусил шоколадной конфетой. Хорошо сидим.

– Ну что, помните ответы на предположительные вопросы?
– поинтересовался как бы невзначай Цигун.

– Вроде вызубрил.

– Главное - ничего не бойтесь, - подключился Семичастный.
– Некоторые вопросы могут оказаться провокационными, если поймете, что затрудняетесь с ответом - лучше просто промолчите. Или мы с Семеном Кузьмичом поможем, примем огонь на себя.

– И придерживайтесь основной версии, - сказал Цвигун.
–

Не позволяйте себя запутать или увести в сторону... К стати, мы пробили информацию по вашей семье... в смысле, по Губернским в Пензе. Так вот, вы и в самом деле появились на свет, только месяцем раньше, чем в той реальности. Так что повод съездить на малую родину довольно весомый. Только не выдавайте там себя с головой, а то, мало ли, натура вы творческая, впечатлительная, кинетесь маме на шею, а она моложе вас лет на двадцать, папа еще не так поймет...

– Спасибо за новость, Семен Кузьмич. А за меня не беспокойтесь, уж как-нибудь совладаю с нервами...

– Товарищи, пора.

Человек, подавший мне чай несколько минут назад, открыл дверь и пригласил следовать за ним. Ф-фух, что-то как-то резко стало жарко. Может, потому что покинули комнату с вентилятором?

Не успел я пересечь порог зала для пресс-конференций, как был ослеплен вспышками фотоаппаратов. Чуть ли не наощупь добрел до стула, перед которым на столе красовалась табличка с моим именем, набранная латинскими буквами. Слева от меня уселся Семичастный, справа - Цвигун. Десяток микрофонов, преимущественно передо мной, и столько же телекамер с операторами в наушниках. Первый и второй ряды заняли журналисты с ручками и блокнотами, а двое - причем один из них был негром, а второй узкоглазым - козыряли портативными магнитофонами с выносными микрофонами.

Роль ведущего взял на себя Цвигун.

– Добрый день, товарищи, дамы и господа, леди и джентльмены. Надеюсь, все понимают русский язык, или пригласить переводчика?

Из общего галдежа можно было понять, что переводчик не нужен.

– Хорошо, тогда, с вашего позволения, я начну, обрисую, так сказать, сложившуюся ситуацию, - сказал Семен Кузьмич, косясь на лежавший перед собой машинописный лист.
– Некоторое время назад в наше распоряжение поступила оперативная информация. Из нее следовало, что в ЦРУ всерьез заинтересовались советским писателем, композитором и режиссером, без пяти минут Заслуженным артистом РСФСР Сергеем Андреевичем Губернским. Вот он, кстати, находится рядом со мной.

Хм, ничего себе, мне, оказывается, собрались присваивать звание Заслуженного, а я ни ухом, ни рылом. Как много нового узнаешь о себе...

– Причем заинтересовались настолько серьезно, что решили... похитить товарища Губернского, - добавил в голос нотку драматизма Цвигун.
– Естественно, мы не могли оставаться в стороне и молча наблюдать за происходящим безобразием. Установили за нашим писателем наблюдение и ждали, когда противник себя проявит. Случилось это, как вы уже знаете, 26 июля, в самый разгар Летних Олимпийских Игр, честь принять которые была доверена столице нашей родины Москве. И столь гнусной и подлой провокацией эти... мерзавцы - другого слова и не подберешь - решили плеснуть ложку дегтя в олимпийскую бочку меда. Однако провокация не удалась, наши сотрудники сработали четко, не дав похитителям нанести советскому гражданину хоть какой-нибудь вред.

'Ну да, - подумал я, - если только не считать удар под ложечку, от которого даже синяк еще не сошел'.

– Имена этих горе-похитителей мы выяснили - это граждане США Исаак Лейбовиц и Зеев Фрайман. Первый работал в посольстве Соединенных Штатов в Москве, второй - при консульстве США в Ленинграде. Причем Лейбовиц во время сорванной операции действовал под личиной члена израильской делегации по липовой аккредитации. Тем самым он бросил тень на израильских спортсменов, на страну, с которой у СССР долгое время были сложные отношения. И как только они начали налаживаться - нашелся негодяй, поставивший под удар дружбу двух народов.