Перезагрузка или Back in the Ussr Книга 2
Шрифт:
– Горы, - мечтательно протянул бард, устремив взгляд куда-то мимо меня.
– Там я чувствую себя по-настоящему свободным. Не то что среди этих серых многоэтажек.
Обратно в столицу Высоцкий уехал следующим утром, с вечера предупредив Влади, что останется ночевать у меня. Хотя он и не пил ничего крепче чая, однако его так и продолжало колотить, пока он, наконец, не уснул тревожным сном чуть ли не за полночь.
А с утра был вполне бодр и даже улыбался.
– Старик, спасибо тебе за поддержку. Ты не представляешь, как мне было хреново вчера. Одно дело, когда тебе говорят, что может быть, ты умрешь через месяц, а может, через десять лет, и всегда надеешься на лучшее, и совсем другое, когда тебе
Распрощавшись с Высоцким, подумал, что если он и впрямь надумает пожить у нас с Валей, то первым делом я пойду на станцию, зайду в магазинчик и предупрежу, чтобы Владимиру Семеновичу не вздумали продавать спиртное. Потому как может сорваться, а так хоть какой-то тормоз будет.
А тем же вечером диктор программы 'Время' Вера Шебеко без тени радости на лице - эмоции вообще были нехарактерны для советских дикторов - сообщила, что советский фильм 'Марсианин', снятый по одноименному роману Сергея Губернского, получил высшую награду в области киноиндустрии - премию 'Оскар' как лучший зарубежный фильм. После чего перешла к другим международным новостям. Блин, могли бы хоть сюжет с церемонии сделать, интервью взять о того же Тарковского. Не сказать, что я был уверен в победе нашего фильма, и потому не прыгал с воплями до потолка. Если бы я находился лично на церемонии, то наверняка дал бы какую-то волю своим эмоциям. А так просто позвал Валю, которая собралась укладывать Даньку спать, и сообщил ей о нашей общей победе. По такому случаю чуть позже, уже уложив сына, супруга извлекла из своих запасов бутылочку наливки, и мы пропустили с ней по стаканчику. Ну вот, приятно, черт возьми, когда твое имя внесено в скрижали киноистории. Да, книга не моя, что уж тут скрывать, но я же не виноват, что меня забросило в это время с 'ридером', откуда мне пришлось черпать материал для того, чтобы прокормить себя и жену, а заодно для собственного продвижения наверх. Интересно, дадут хотя бы подержать в руках позолоченную статуэтку? Или просто спрячут ее в архивах 'Мосфильма'? Нужно будет озаботиться этим вопросом по возвращении Тарковского из Америки.
Ага, хренушки! Если в той реальности режиссер только в 80-х 'завис' с семьей на чужбине, выбрав солнечную Италию, то в этой все произошло лет на пять-шесть раньше, а вместо Италии Тарковский выбрал Соединенные Штаты, причем оставив жену и сына в Советском Союзе. Видно, опьянил его воздух свободы. Об этом я узнал от товарища из 'конторы', к которому явился по повестке через два дня, недоумевая по поводу своего вызова в здание на Лубянке.
– Здравствуйте, Сергей Андреевич, присаживайтесь.
Все это мне живо напомнило визит в региональное управление КГБ в Пензе, правда, здесь обстановка в кабинете оказалась посолиднее. Единственной приметной особенностью сидевшего напротив человека была некрасивая родинка слева у основания крыла носа. Он практически не поднимал на меня глаз, а разговор вел как бы между делом, перекладывая и просматривая какие-то бумаги. Когда наконец выяснилось, зачем все-таки меня пригласили в этот кабинет, я едва не выпал в осадок.
– Что?! Тарковский остался в Америке? Он попросил политического убежища?
– Пока официально ничего не подтверждено, ясно только, что Андрей Арсеньевич не
– Да не уговаривал он меня, сказал только, что попробует пробить поездку на церемонию вручения 'Оскара'.
– И это тоже упомяните. Пишите, время у нас с вами еще есть.
Лишь спустя два с половиной часа я покинул этот кабинет, при этом меня изрядно потряхивало. Подумалось, что, наверное, и Высоцкого так же колотило, когда он ехал ко мне. Ладно, с меня взятки гладки, я с Тарковским закулисных бесед не вел, мне скрывать особо-то и нечего. Да и в разряд стукачей вроде не попал, не донос же в конце концов писал. А жаль, очень жаль, подпортил прославленный режиссер чувство радости от победы. Теперь вполне вероятно, что после таких событий 'Оскар' я так и не увижу. Надеюсь, Тарковский хотя бы не присвоил статуэтку, перед тем как стать невозвращенцем, а то это было бы совсем по-свински с его стороны.
На следующее утро позвонил Боярский:
– Сергей Андреевич, приветствую вас!
– прокричал он в трубку своим знаменитым голосом с хрипотцой.
– Вот приехал в Москву на съемки, заодно решил узнать, как там продвигается дело с песнями?
– Утро доброе, Михаил, с песнями все нормально, я их даже успел в ВААП зарегистрировать. Давайте пересечемся где-нибудь в центре, я вам отдам текст с нотами. Правда, без аранжировки, это уж сами там как-нибудь сообразите.
– А можете подъехать на Шаболовку часам к трем? Я как раз с записи должен освободиться.
– Не вопрос, тогда с трех до четырех дня буду ждать вас на Шаболовке-37, на входе в здание.
Не успел положить трубку, как вновь раздался звонок. Чертыхнувшись, поднял трубку. На этот раз оказался Высоцкий:
– Старик, можешь меня поздравить, на следующей неделе я улетаю в Тибет с командой Эдика Мысловского. Они по своим альпинистским делам, а я задержусь в какой-нибудь деревушке, поживу там какое-то время на воде и хлебе, или рисе - хлеба-то у них, наверное, нет. В общем, буду дурь из себя выгонять. Глядишь, познакомлюсь с самим Далай-ламой. Хотя он вроде в Индию сбежал... Ну не важно, короче, вот так.
– Ничего себе новость! И надолго задержишься?
– Пока сам не знаю, на месячишко пока постараюсь визу выбить, а там как получится. В театре я отпуск за свой счет взял, хотя если не уложусь - могут и уволить за прогулы, Любимов меня в последнее время что-то недолюбливает... Хм, интересная игра слов, Любимов недолюбливает... Одним словом, беру гитару, и, как в песне - за туманом и за запахом тайги.
Глава 18
А через день Высоцкий снова набрал мой номер и грустно сообщил, что ему почему-то запрещают выезд в 'братский' Китай, на территории которого находился Тибет. В то же время Мысловскому и другим альпинистам из его команды никто препон не чинил, им уже почти все документы оформили. А может быть, виной тому еще и песни, в которых бард стебался над китайцами?
– Блин... А ты еще кому-нибудь рассказывал, что планируешь задержаться в Тибете?
– Да нет вроде, только тебе... Даже Марина не в курсе, хотел ей перед отъездом просто записку оставить на кухонном столе.
– И я тоже никому не говорил... Надеюсь, тут ты мне веришь?
– Обижаешь, старик!
– А ты мне из дома тогда звонил?
– Ну да.
– Хм, это что же получается, мой или твой телефон... того?
– Понял, о чем ты, - подобрался на том конце провода Семеныч.
– Мог бы и сам догадаться, как-то не сообразил. Впредь умнее буду.