Пережитое
Шрифт:
Хочется отметить одну весьма полезную традицию, перенесенную в новую академию из Академии имени М. В. Фрунзе. Это периодические доклады ответственных руководителей Наркомата обороны, Генерального штаба и командующих войсками наиболее значительных военных округов. Таким образом, мы, слушатели, были всегда в курсе важнейших организационных мероприятий, проводившихся в армии.
Совсем не так, как в других академиях, строилось у нас и изучение марксистско-ленинской теории, практики партийно-политической работы. Обычно два - три раза в месяц нам читали лекции о международном положении, о выполнении народнохозяйственного плана, о важнейших решениях Центрального Комитета партии.
Особенно запомнилась мне одна поездка в Серпухов.
Было это 21 января 1937 года.
Предстояло выступить перед рабочими с докладами о жизни и деятельности Владимира Ильича Ленина. Ехали мы группой - человек десять. Мне с полковниками Н. Ф. Ватутиным и К. Ф. Скоробогаткиным предстояло выступать на двух соседних фабриках в Серпухове, и поэтому во время поездки мы держались вместе. В те дни стояли сильные морозы. Слушатели, выезжавшие с докладами в Подмосковье, могли получить в поездку овчинные тулупы. Но так как эти тулупы имели весьма непривлекательный вид, а также потому, что они были покрашены в черный цвет и малейшее прикосновение к ним угрожало нашей новой форме, большинство слушателей отказались от них. Но Ватутин не отказался.
В Серпухове наше трио разделилось: у Николая Федоровича Ватутина была путевка на одну фабрику, а у меня с К. Ф. Скоробогаткиным - на другую. Рабочие встретили нас очень радушно. После собрания пригласили посмотреть их художественную самодеятельность. И хотя мы боялись опоздать на последний вечерний поезд в Москву, отказаться от приглашения не смогли. А когда нам сообщили, что Ватутин тоже задерживается, твердо решили заночевать в Серпухове.
Однако у Ватутина были какие-то срочные дела в Москве, и он заявил, что должен уехать ночью на машине, предложенной ему секретарем Серпуховского райкома партии.
– Через полчаса выезжаю. Если хотите, можете присоединиться. Места хватит, - соблазнял нас Николай Федорович.
И мы согласились, хотя очень скоро пожалели об этом. Никогда в жизни я не мерз так, как в ту ночь. А Ватутин в своем тулупе только посмеивался.
Широко был развит в новой академии и спорт, хотя программой он не предусматривался. Наши волейболисты почти ежедневно проводили дружеские встречи или соревнования. Большой популярностью пользовалась верховая езда. В зимнее время многие из слушателей посещали каток, а два - три раза в неделю все выходили на Москву-реку и становились на лыжи.
В 1937 году весной наши спортсмены сделали попытку включиться в соревнования спортивных команд Фрунзенского района столицы. Особые надежды возлагались на волейбольную команду, лучшими игроками в которой считались М. И. Казаков, К. Д. Голубев, А. В. Сухомлин, А. Н. Боголюбов, Ф. П. Озеров и я три будущих командарма и три начальника штаба фронта.
Начались усиленные тренировки. Капитан команды Михаил Ильич Казаков, в прошлом кавалерист и отличный спортсмен, переживал каждый наш промах. Особенно много внимания уделял он Константину Дмитриевичу Голубеву, который иногда пропускал тренировки и, как нам казалось, недостаточно серьезно относился к предстоящим соревнованиям. Удручало Казакова и то, что Голубев (уже несколько полноватый) не подпрыгивал для удара по мячу, когда стоял у сетки, а бил "из положения стоя", в результате чего мяч чаше всего оказывался в сетке, а не на площадке противника.
– Константин,
– Не беспокойся, это случайно, - уверял после каждого неудачного удара Голубев и направлял очередной мяч опять в сетку или в сторону.
Но вот наступил день соревнований. По жребию мы должны были играть с командой школы-десятилетки, находившейся недалеко от академии. И встреча эта оказалась для нас роковой. Старшеклассники нанесли нам жестокое поражение и лишили права на дальнейшее участие в соревнованиях...
Раз в неделю по вечерам слушатели и преподаватели со своими женами под руководством опытных мастеров обучались танцам. Этому новшеству предшествовало такое событие. Группе высшего командного состава нашей армии незадолго до открытия Академии Генерального штаба довелось быть с официальным визитом в одном из сопредельных государств. Состоялся прием, в конце которого начались танцы. И из всех наших военных умением танцевать блеснул там только Семен Михайлович Буденный. После этого визита и было решено ввести в нашей академии "в виде опыта" обучение слушателей танцам.
Руководство академии заботилось о том, чтобы мы всегда и во всем были примером и образцом. Вероятно, этим следует объяснить две попытки поставить нас во главе колонны военных академий, открывавшей парад войск Московского гарнизона. Но впоследствии от этого пришлось отказаться. Ни наш опыт командования частями и подразделениями, ни солидный багаж в области военной теории, ни даже самая красивая в армии одежда не позволили нам выдержать на параде соревнование с более молодыми слушателями других военных академий. К тому же подготовка к параду отнимала очень много времени, а у нас его и без того не хватало. В результате высокая честь возглавлять столичные парады по-прежнему осталась за Военной академией имени М. В. Фрунзе.
В течение зимы 1936/37 года слушатели первого набора всесторонне изучали армейскую и фронтовою операции в рамках новой теории военного искусства, и с наступлением весны мы занялись в основном оперативными играми на картах. Каждый выступал то в роли командующего фронтом (армией), то в роли начальника штаба фронта (армии) или его заместителя. В ходе этих игр мы практически сдавали экзамены по теории оперативного искусства и раскрывали свои способности.
На одной из таких игр мне довелось выступать в качестве начальника штаба армии, которой командовал Матвей Васильевич Захаров Его по праву относили у нас к числу наиболее опытных штабных офицеров. К тому же М. В. Захаров еще в 1931 - 1932 годах вместе с Говоровым и Антоновым успешно закончил оперативный факультет Академии имени Фрунзе. Его подготовка в области оперативного искусства была, несомненно, выше, чем у других слушателей. В силу этого Матвей Васильевич имел даже освобождение от целого ряда занятий, обязательных для нас, и работал главным образом при оперативно-стратегической кафедре. Однако я хорошо помню, что во время игры он волновался не меньше других, а по окончании ее мы с ним радовались высокой оценке, как школьники после сдачи трудного экзамена.
В начале лета 1937 года слушатели академии проходили стажировку в Военно-морских силах. Половина курса была направлена на Балтийский, половина на Черноморский флоты. Я попал в Севастополь. Разместили нас во флотских казармах на Корабельной стороне. Мы изучали линейный корабль, крейсер, миноносец, подводные лодки, торпедные катера, выходили на них в море. Каждый такой выход имел учебную задачу. Мы накапливали знания о возможностях военно-морского флота в совместных оборонительных и наступательных операциях с наземными войсками.