Периферийные устройства
Шрифт:
– Часть нашей новой системы. Я лично голосовал, чтобы сделали похожей на зебру.
– Томми по-прежнему у Пиккета?
– И Бертон тоже. Не завидую им.
– Что, по-твоему, будет дальше?
– Вы с Бертоном и Коннером куда-то скоро отправляетесь? Там?
– Я должна идти на прием с Уилфом. Попробую там кого-нибудь опознать. Коннер отправляется с нами в качестве телохранителя. Про Бертона не знаю.
– Значит, это оно.
– Что «оно»?
– Ход в игре. Такой, который все изменит. Так, как здесь сейчас, долго оставаться не может. Рано или поздно рванет. На локальном
– Если Уилф сказал мне правду, это наименьшая из наших тревог.
– А что он сказал?
– Что грядет большой трындец, скоро. Полный развал на много десятилетий. Почти все умрут.
Мейкон глянул на нее:
– Поэтому там почти нет людей?
– Ты уже у них побывал?
– Нет, но мы с Эдвардом читаем между строк. В гаджетах, которые нам показывают. Своего рода наследственная история, если умеешь читать. Но технику они подняли на супер-пупер уровень, что бы там ни было с остальным.
– По словам Уилфа, недостаточно быстро.
– Тебе уже почти пора туда. Тебе и Коннеру. С тобой будет сидеть Кловис.
– Кто она такая на самом деле?
– Может, Карлос и прав. В медицинской сумке у нее все больше оружие. Когда видел Грифа, про нее как-то понятнее. Думаю, они примерно одно, только он типа руководство.
Флинн оглядела комнату. Вспомнила, как убирала последы с рождественских украшений, с игрушек, подчищала и собирала детальки, брала в «Суши-лавке» еду навынос и трепалась с Шайлен. Как же тогда просто и хорошо жилось! Солнце встает, садишься на велик и катишь домой – и не мимо места, где Коннер замочил четырех чуваков, которые собирались убить тебя, твою маму и Бертона, может, и Леона тоже ради обещанных кем-то денег.
– Леон говорит, видел вчера вечером двух луканов перед бывшим Фермерским банком, – сказал Мейкон.
– А как он понял? Они были с транспарантом?
– Без транспарантов. Леон их узнал, потому что долго разглядывал обоих в Дэвисвилле, когда безбаши замели Бертона. Они держали плакат перед ветеранским госпиталем, а Леон сидел напротив, сразу за полицейским ограждением.
– Они его узнали?
– Вряд ли.
– Интересно, чего им здесь надо?
– Леон считает, они ищут Бертона. Он крепко навалял их дружку в Дэвисвилле. За что его тогда и загнали на стадион немножко остыть. Кстати, почему они так называются – «Лука четыре-пять»?
– Да вроде по какой-то страшилке из Библии.
– Это что-то для белых, Лука четыре-пять? Никогда не интересовался.
– «И возвед Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени».
– Знаешь Писание?
– Знаю этот стих. Бертон его цитирует всякий раз, как они затевают протест. Он из-за них так звереет, что слетает с тормозов. А может, ему просто нужен предлог, чтобы кому-нибудь навалять.
– Мы поручили ребятам приглядывать на всякий случай. – Мейкон достал из кармана визу, подул на нее, вставил в глаз. Заморгал. – Они там говорят, что ждут тебя через пять минут.
84. Сохо-Сквер
Высадив их у Сохо-Сквер, машина Лоубир, невидимая, укатила прочь. Дождь уже перестал. Когда они поднимались по широкой лестнице
– Да? – спросил Недертон.
– У них все готово. Усадите ее где-нибудь.
Недертон взял перифераль за руку и подвел к скамейке, развернутой к лесу, через который по бывшей Оксфорд-стрит можно было дойти до Гайд-парка. Он указал на скамейку, и та завибрировала в предвкушении, стряхивая капли дождя. Перифераль села. Глянула на Недертона. Тот поймал себя на том, что ждет, когда она бросит притворяться автоматом под управлением какого-то искусственного интеллекта и станет собой. Не такой, когда в ней Флинн, а женщиной, чье лицо носит.
– Вы не узнали, с кого она скопирована? – спросил он у Лоубир.
– У «Гермеса» есть политика конфиденциальности касательно перифералей, сделанных по индивидуальному заказу. Я могла бы получить эти данные, но не хочу. Они могут повлиять на наше к ней отношение.
Перифераль была в черных лосинах, черных прогулочных туфлях с большими серебряными пряжками и в темно-серой пелерине до колен.
– Что именно я должен тут делать? – спросил Недертон.
– Прогуляйтесь до Гайд-парка, а дальше будет видно. Постарайтесь ответить на ее вопросы. Я не жду, что она будет страшно убедительна в роли эксперта по неопримитивизму, но приложите все усилия. Ей надо опознать преступника, и если она не сделает этого с порога, надо, чтобы маскарад сохранялся как можно дольше.
– Я сказал Даэдре, что Анни от избытка восхищения совершенно теряется в ее присутствии. Это может помочь.
– Может. Попросите перифераль закрыть глаза, пожалуйста.
– Закрой глаза, – велел он.
Перифераль исполнила указание. Наблюдая за ее лицом, Недертон точно уловил момент появления Флинн: мгновенное выражение растерянности, – и тут же ее глаза широко раскрылись.
– Фу ты, блин, – сказала она. – Это дом или деревья?
Недертон глянул через плечо на аллею:
– Дом, выращенный из деревьев. Что-то вроде общественного павильона.
– Деревья выглядят старыми.
– Они молодые. Ассемблеры ускоряют рост, затем стабилизируют. Все эти деревья были такими уже в моем детстве.
– Двери, окна…
– Так их вырастили ассемблеры.
Она встала, попробовала ногой землю:
– Где мы?
– В Сохо. Сохо-Сквер. Лоубир советует нам дойти по этому променаду до Гайд-парка.
– Что такое променад?
– Лес, только вытянутый. В джекпот Оксфорд-стрит была разрушена. По большей части универмаги. Архитекторы поручили ассемблерам выесть развалины и превратить их в подобие очень длинного ящика для деревьев. Центральная аллея приподнята над бывшим уровнем улицы…
– Универмаги? Вроде «Мегамарта»?
– Не знаю.
– А почему вместо них посадили лес?
– Улица изначально не блистала красотой, а за время джекпота и вовсе пришла в упадок. Дома не поддавались переделке под другие нужды. «Селфриджес» недолгое время был частными апартаментами…
– Селфи что?
– Универмаг. Однако мода на жилье такой площади прошла вместе с последней отчаянной волной офшорных капиталов. Сейчас универмагов нет.
– Торговые центры?
Недертон задумался: