Периферийные устройства

Гибсон Уильям

– Гонсалес? Да иди ты.

– Она не дожила до конца второго срока.

– Ее выберут снова?

– Да. И по мнению Лоубир, именно убийство Гонсалес раскрутило маховик джекпота на полную.

– Черт.

– Мы, возможно, сумеем этого не допустить.

– Лоубир знает, как изменить историю?

– Это еще не история. Лоубир знает в значительной степени, что на самом деле произошло здесь. Теперь наши миры разошлись и будут расходиться дальше. Расхождение можно направить,

но лишь приблизительно. Никаких гарантий, что получится в результате.

– Она хочет остановить джекпот?

– Смягчить в лучшем случае. Он уже в значительной степени начался. Лоубир надеется, и я тоже, что в этом континууме удастся избежать системы, которая действует в ее мире. Она считает, и тут я тоже согласен, что первый необходимый шаг – предотвратить убийство Фелиции Гонсалес.

Флинн смотрела на него круглыми глазами. Это что, самый бредовый бред, даже после событий последней недели? Его серые глаза были совершенно серьезны.

– Кто убивает президента?

– Вице-президент, если не входить в подробности.

– Уолли Амброуз? Эта гнида?

– То, что делает «Сольветра» и ваш конкурент, может еще изменить события, но за счет краха мировой экономики, что само по себе опасно. Однако я не знаю всего, что знает Лоубир. Она не посвящает меня полностью во все, что ей известно. К тому же у нее несравненно больше опыта. Скажи она, что без применения тусняка президента не спасти, я бы его использовал.

– Почему?

– Потому что она рассказала мне, каков ее мир. Изложила свою карьеру, свою жизнь. Я не хочу идти в ту сторону.

– Эй, где моя клевая медсестричка? – заорал Коннер.

Его единственная рука с вытатуированным по длине гаптразовским девизом «Всегда впереди» обнимала черную шею Мейкона. Сам Мейкон был по пояс голый, в мокрых трусах, волосы тоже мокрые. Коннера он по большей части уже упаковал в полартек и теперь, уложив на койку, помог натянуть рукав.

– Пойду за своей одеждой, – сказал Мейкон, потом глянул на Флинн и Грифа. – У вас все в порядке?

– Лучше некуда, – сказала Флинн.

– Как Бертон? – спросил Коннер, глядя на ее лежащего без сознания брата.

– Это к врачам, – ответила она.

– Головной офис отменил раздачу, – сообщил Гриф Мейкону.

– Ладно, – сказал Мейкон. – Объясните мне, что это должно было быть?

– В другой раз, – ответил Гриф.

Мейкон поднял брови, повторил: «Схожу за одеждой» – и вышел.

– Клевая медсестричка говорит, суки в спрут-косах продырявили ему жопу, – сказал Коннер. – Девка – класс. Мейкон говорит, уложила половину, Карлос, мать его за ногу, только двоих.

– Ты чего не в будущем, не летаешь в стиральной машине? – спросила Флинн.

– Надо

ж когда-то есть.

Хун бочком протиснулся в щель между сложенными мешками. В руках у него был пластиковый контейнер.

– Кому суп с креветками?

– Мне, – ответил Коннер.

Хун увидел Бертона, поднял брови:

– Что с ним?

– Траванулся, – ответил Коннер. – Не боись, не твоей едой. В «Джиммис». Так дристал, что чуть коньки не отбросил.

Флинн глянула на Грифа. Тот слегка расширил глаза, давая понять, что настоящий разговор окончен, по крайней мере на время.

Гонсалес? Он ей заливает? Лоубир ему заливает?

94. Вода «Аполлинарис»

Бар был по-прежнему закрыт, как и несколько минут назад. Недертон глянул на свой палец, прижатый к стальному овалу в полированной дверце. Да, стаканчик-другой сейчас бы сильно помог, но в остальном он был почти готов позвонить Лоубир и сказать, что Флинн не пойдет к Даэдре. В конце концов, это не его решение. Хотя он в какой-то мере чувствовал себя соучастником.

Недертон пообещал Флинн, что сразу позвонит Лоубир, и действительно собирался в скором времени выполнить обещание, хотя и без всякого энтузиазма. Мотивы Флинн он вроде бы понимал, однако разделить не мог. Впрочем, возможно, они шли от той же архаической самостоятельности мыслей и поступков, которая его так в ней завораживала. Завораживала и пугала. Интересно, почему одно почти всегда связано с другим? И еще интересно, могла ли Лоубир подслушать их разговор? Тлен считала, что инспектор слушает все.

Недертон нервно заходил по каюте, глянул в окно на темный гараж.

Спрутосвет запульсировал: под арку вошла Лоубир. Он отступил от окна: определенно ее широкие плечи, дамский деловой костюм. Недертон вздохнул. Нашел панель, которая поднимает кресла, выбрал два и поднял. Взглянул на закрытый бар. Снова вздохнул, подошел к двери, распахнул ее, выглянул наружу. Лоубир уже подходила к трапу.

– Я была поблизости, – с улыбкой проговорила она. – Ехала поболтать с Кловис и подумала заглянуть. Надеюсь, я вам не помешала.

– Вы знаете? – спросил он.

– О чем?

– О решении Флинн.

– Да, – ответила она. – После стольких лет мне все равно немного совестно. Хотя я и не просила подключать меня к вашему разговору. Его выловили тетушки.

Интересно, подумал Недертон, неужто ей и впрямь до сих пор совестно подслушивать? Может быть, это чувство сродни его собственной неловкости от ее признания, хотя всем давно известно, что клептархи могут перехватить любой разговор. И что так всегда делалось.