Перикл
Шрифт:
Это был самый грустный пир в её жизни — рядом не было никого. Но вокруг стояли в перистиле ложа, как если бы она ждала гостей. Ждать же было некого. Только воображение могло наполнить тихий двор, освещённый факелами, знакомыми и дорогими лицами, голосами, звоном кружек.
Все ложа покрыты чёрным, возле каждого — столик, на каждом столике — наполненный вином кубок и светильник. Вино в кубки Аспасия налила сама, и сама подожгла фитили в плошках с оливковым маслом. Каждому другу — угощение, и каждому — свет на прощальном пиру.
На
У Аспасии — самый большой кубок. Её ложе — у бассейна, куда стекает звонкой струйкой по мраморному жёлобу ключевая вода, выходящая из-под камня в саду. Вода приносит в бассейн опавшие жёлтые листья и синие лепестки поздно цветущего цикория. Огонь в факелах горит ровно — в факельные кружки налито чистое ароматное масло. Над головою — открытое небо, на котором сегодня мало звёзд, не больше, наверное, чем друзей на ложах в перистиле. Может быть, звёзды тоже воображаемые...
Это голос Софокла:
— Пойдём вместе, Аспасия.
— Куда? — спросила она.
Ответа не последовало. Софокл по праву заговорил первым, потому что хоть и умер, но душа его ещё здесь, на земле, близко. А голос Полигнота прозвучал едва слышно:
— Елена Прекрасная — это ты, Аспасия. Так и будет всегда: станут смотреть на Елену Прекрасную, а видеть будут Аспасию.
— Спасибо, Полигнот, — сказала Аспасия.
Чуть погромче голос Фидия, он умер за год до смерти Перикла:
— Боги создали тебя красивой, чтоб люди, глядя на тебя, полюбили красоту, Аспасия. — И, немного помолчав, добавил: — Я умер от тоски...
— Всё же я виновата, — сказала Аспасия. — Прости меня.
Это Перикл. Кажется, он поднял кубок и говорит, как бывало:
— Мы развиваем нашу склонность к прекрасному без расточительности и предаёмся наукам не в ущерб силе духа. Друзей мы приобретаем не тем, что получаем от них, а тем, что оказываем им проявление дружбы. Я по-прежнему утверждаю, что город наш — школа всей Эллады... А вы, друзья мои, — Перикл назвал имена всех присутствующих и заключил этот блестящий ряд именем Аспасии, — учителя в этом прекрасном городе...
— Город — всего лишь камни. Душа его — афиняне. Но они невзлюбили меня, — сказал Анаксагор.
— Мир полон чудес, — заговорил следом за Анаксагором Геродот. — Я видел все чудеса мира. Но самое большое чудо в мире — Афины.
Голос Эврипида, старческий, слабый, прерывается, пропадают слова. Это стихи, которые он некогда вложил в уста пророчицы Медеи:
— Дайте руки, я их к устам прижать хочу... Рука, любимая, вы, волосы, вы, губы, и ты, лицо, какое у цариц бывает только... Вы найдёте счастье не здесь, увы... Уходите, скорее уходите...
Сын! Голос так ясен, будто он жив и рядом:
— Не прикасайся к кубку, мама! Не прикасайся. Здесь всё не так, темно, здесь нет людей, и нет меня... Не прикасайся! — И стон, и удаляющийся неясный голос, как будто его уводят.
— Послушай сына. Ясность только в том, что видят очи... — Это Протагор.
Калликрат:
— Колонна прекраснее статуи, она совершеннее,
Сократа она услышала последним. И увидела сквозь сгустившийся мрак, сквозь колеблющуюся пелену.
— Я опоздал? — спросил он.
— Ты опоздал, — ответила Аспасия, с трудом выговаривая слова, и допила вино из кубка — сладкое, пахнущее милетской травой.
— Зачем же, Аспасия?
Она не ответила — не было ни сил, ни желания. Да и что могла ответить ему?
Уронила пустой кубок на каменный пол. Он зазвенел так сильно, будто упал и разбился о камни свод небесный. Хотела поднять освободившуюся от кубка руку, чтоб соединить её с другой, которую держала на груди, и не смогла. Сократ подошёл к ней, поднял её свисающую с чёрного ложа белую, как слоновая кость, руку, приложил ладонью к той, что была на груди. Наклонился, глядя в неподвижные открытые глаза, спросил:
— Теперь легко?
Этот вопрос Аспасия уже не слышала. Других ей никто не задавал — ведь мёртвых ни о чём не спрашивают.
СЛОВАРЬ
Агамемнон — мифический царь Микен, сын Атрея, брат Менелая, чью жену Елену похитил Парис. Возглавил поход на Трою. Погиб от руки своей жены Клитемнестры.
Агаты — лучшие.
Аглавра — дочь мифического царя Аттики Кекропа. Открыла доверенный ей Афиной ящик, в котором находился новорождённый Эрехтей, за что была наказана безумием, бросилась со скалы Акрополя и убилась.
Агон — состязание.
Агора — главная площадь Афин, по краям которой находились общественные и культовые здания. Служила также местом для рынка.
Агороном — надзирающий за рынком, порнеей и т. п.
Акрополь — верхний город; в Афинах на Акрополе находились главные культовые сооружения города — Парфенон, Эрехтейон, храм Ники, а также знаменитая (в северном крыле Пропилей) Пинакотека, хранилище картин.
Алкестида — жена мифического царя Фер Адмета, добровольно отдавшая жизнь ради спасения мужа.
Алкивиад — афинский государственный деятель (450-404 гг. до н. э.), полководец, племянник Перикла.
Алтарь — природное или искусственное возвышение для жертвоприношений мёртвым, героям и богам.
Амнистия — прощение, забвение, примирение после войны или внутренних раздоров.