Перикл
Шрифт:
Так рассказывал Гомер о людях, живших, по крайней мере, за три века до него. Неясно, долго ли удавалось сохранять им свое счастливое уединение, но достоверно известно, что в VIII веке Схерию заселили выходцы из Коринфа, назвавшие новую колонию Керкирой.
Довольно скоро дочь стала тяготиться материнской опекой. Разбогатев на посреднической торговле, обзаведясь собственным флотом, Керкира пыталась вести самостоятельную политику и освободиться от зависимости, тем более что коринфяне обирали колонистов и присваивали себе немалую часть их богатства.
В 665 году до
Конфликт возник внезапно.
Виновником его стал город Эпидамн на западном побережье Балканского полуострова. Эту колонию в Иллирии в VII веке основали совместными усилиями Коринф и Керкира. Подобно другим полисам, Эпидамн пережил внутренние междоусобицы и в конце концов изгнал олигархическую верхушку. Объединившись с окрестными жителями, изгнанники нападали на город, терроризируя его с суши и моря. Эпидамн просил керкирян о помощи. Но демократическая Керкира осталась глуха к его мольбам. Тогда эпидамняне решили посоветоваться с Аполлоном — и дельфийский оракул, который по странной случайности давно уже был благосклонен к Спарте и ее союзникам, рекомендовал Эпидамну искать поддержки у коринфян и признать их главенство.
Аристократический Коринф с поразительной быстротой откликнулся на призыв демократов в Эпидамне, послав в город колонистов и гарнизон. Оскорбленные керкиряне потребовали, чтобы Эпидамн возвратил изгнанных граждан и отправил обратно коринфян. 40 триер блокировали побережье, и вместе с изгнанниками и иллирийцами керкиряне приступили к осаде города.
Узнав об осаде, коринфяне тут же начали снаряжать войска и флот, предложив всем желающим участвовать в колонизации Эпидамна. Союзники Коринфа — Мегары, Эпидавр, Гермиона, Фивы, Элида, Трезены — снабдили его деньгами и предоставили свои корабли. Эскадра из 70 судов с 3 тысячами гоплитов двинулась к осажденному городу.
В 435 году в морской битве вновь, как и 230 лет назад, керкиряне одержали победу над бывшей метрополией. В тот же день, поняв безнадежность сопротивления, сдался Эпидамн. После этого, замечает Фукидид, керкиряне «остались господами всего тамошнего моря… нападали на союзников коринфян и наносили им тяжелый ущерб».
Если бы Коринф, признав свое поражение, отказался от стремления «восстановить справедливость», столкновение не вышло бы, вероятно, за рамки частного конфликта, тем более что непосредственные интересы Афин и Спарты пока еще не затрагивались. Однако все звенья сложной цепи уже пришли в движение.
Два года Коринф готовился к возмездию. Вновь Мегары, Элида и прочие союзники
Дважды собирается Народное собрание, пытаясь найти верное решение. Аргументы обеих сторон одинаково убедительны, а последствия того или иного постановления одинаково опасны.
Керкиряне держатся с достоинством. Они не пытаются разжалобить афинян, не умоляют о спасении. Трезво оценивая происходящее, они предлагают Афинам выгодное деловое сотрудничество.
Да, прежде они стояли в стороне от всяких союзов и теперь понимают, насколько это безрассудно. Да, они признают, что бессильны противостоять пелопоннесцам. Но пусть афиняне не думают, будто Керкира намерена втягивать их в опасные предприятия и получать, ничего не давая взамен.
Во-первых, афиняне совершат справедливое дело, если помогут обиженным.
Во-вторых, флот керкирян окажется в их распоряжении, а это немаловажно, когда начнется война с Пелопоннесским союзом — война, которой все равно не избежать, ибо «лакедемоняне, опасаясь вас, давно уже жаждут ее. Коринфяне же, оказывающие на них влияние и сами враждебно настроенные по отношению к Афинам, хотят сперва покорить нас, а потом напасть на вас. Поэтому они и боятся, как бы мы не объединились».
В-третьих, Керкира занимает достаточно выгодную позицию, чтобы противодействовать флоту противника.
Быть может, афинян смущает, что они нарушат соглашение со Спартой? Но керкиряне не предлагают ничего противозаконного: в договоре ведь сказано, что каждый эллинский город, не входящий в тот или иной союз, вправе присоединиться к любому.
Они, керкиряне, ничего не требуют и ни о чем не просят. Но они вынуждены напомнить: «У эллинов существует три крупных флота — ваш, наш и коринфский. Если вы, афиняне, допустите, чтобы два флота объединились, причем мы окажемся под властью коринфян, вам придется сражаться на море против керкирян и пелопоннесцев. Если же вы примете нас в союз, пелопоннесцам будет противостоять афинский флот, усиленный нашими кораблями».
Так говорят керкиряне, предоставляя афинянам решать, что им выгодно, а что нет.
Коринфяне предлагают взглянуть на вещи иначе. Их интересует не выгода, а справедливость.
Да, договор между Афинами и Спартой и в самом деле позволяет принимать в члены союза всякое независимое государство, если оно того пожелает. Но ведь речь идет сейчас не о тех, кто обижен и нуждается в поддержке, а о тех, кто развязал войну и втягивает в нее других. Приняв сторону Керкиры, Афины открыто выступят против Коринфа, а следовательно — нарушат соглат шение о 30-летнем мире, которое, кстати сказать, Коринф подписал, в отличие от Керкиры.