Перила
Шрифт:
«О, – думаю, – надо рассказать им пока про девчулю, которая читала в метро… как она эту книжку называла? Прикол ведь!»
Открываю рот и тут ловлю себя на неожиданной мысли – что-то совсем не хочется, чтобы эти два бурундука хохмили и умничали о ней.
О как! Значит, у нас все серьезно?
Хорошо хоть, один официант снисходит до нас, и можно заказать пиво. Беру два – второе для Роммеля, и вижу, как Стэн поджимает уголки губ. Я его мимику наизусть знаю и могу перевести – дескать, пусть сам заказывает и не заставляет
– Пожевать берем что-нибудь?
– Пока нет, – отвечает Стэн.
Я все понимаю – у него последнее время плохо с деньгами. Реально туго, и поход в любое заведение – это для него пробоина в бюджете. Наверное, от этого он такой раздражительный.
Эх, надо было собраться у кого-нибудь дома или просто на улице, пока погода шепчет! Хотя раньше нужно было думать.
– Всем привет!
Это на свободный стул обрушивается Роммель.
Стэнище картинно смотрит на часы под потолком.
– Двадцать восемь минут, все в рамках приличия, – играет на опережение Роммель. – Ну, Крыс, давай излагай: «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы…»
Троцкий ржет.
Вот уж от кого не ожидал – неужели помнят школьную программу?
– Короче. Вот, сыграли концерт. У нас есть несколько вариантов, что дальше…
Оратор из меня сегодня никудышный. Я беру салфетку, утюжу ее в руках. Читал в одной книге, что многие великие бизнес-идеи рождались, когда некие американские гении рисовали что-нибудь на салфетках.
Бойцы пока слушают как-то расслабленно – уткнувшись в телефоны.
– Вы меня слушать будете или нет?
– Да слушаем мы тебя! Ты же пока ничего особо не говоришь. Ну, несколько вариантов, а дальше?
– Да, несколько вариантов. Можно, в принципе, и дальше играть концерты. Это вариант номер раз.
– С той же программой?
– С той же. Хотя, между нами, это не программа, а кошкины слезы – сколько у нас сейчас, семь песен отрепетировано? Так что вариант номер два – это сесть и репить что-то новое. Тогда можно будет выступать уже не на полчаса, а нормальный сет, как у той же «Диатримы».
– На час?
– Мм… На час – это сложно, – скептически мычит «серебряный голос России». – Это сколько песен-то новых надо?
– Еще столько же, – прикидывает Стэн. – А третий вариант какой?
– А я вот что хочу сказать! Тексты у нас… того… – вдруг предательски подкапывается под меня Троцкий, – из серии: «Он твой мальчик, ты его девочка». Чтобы песни цепляли, надо агрессивнее!
Вот Брут, а?! Брутальный Брутище!
– Например?
– Ну, например, взял бы и написал что-нибудь «милитари»! Про уличные бои какие-нибудь, обстрелы, эти, как их… растяжки в подъездах!
– Ты в детстве в солдатиков не наигрался, что ли? – вгрызаюсь я в него. – Ну какие сейчас сражения? Все сидят в офисах, за Фейсбуком света белого не видят. Вот ты можешь представить, что сейчас
– Да вряд ли, – признает, чуть поостыв, Троцкий. – Ну, ладно, может, реально глупость ляпнул…
Я чувствую, что разговор надо возвращать под контроль.
– Короче, третий вариант такой – надо повышать наш уровень! Потому что сколько можно играть в бомжеклубах для пятнадцати друзей?
Я знал, что с этого места их зацепит. Потому что такой разговор давно назревал.
– Так, – кивает Роммель. – Повышать уровень – значит учиться играть! Технику ставить вам всем надо нормальную, это точно.
– В музыкальную школу идти, что ли? – ломается Стэн.
– Тебя не возьмут. Ты там первоклассниц распугаешь. Еще, конечно, инструменты и примочки у нас не алле… Тоже как бы резерв для улучшения…
Я знаю, что сейчас Стэн взовьется и начнется свара. Это из раза в раз – Роммель все время его пинает, что надо нормально играть (и по делу пинает), Стэн на такие разговоры щетинится и огрызается.
– Нет. Учиться, конечно, – дело хорошее. Но давайте смотреть стратегически!
Наконец-то приносят пиво. На серьезный разговор есть час или чуть больше, потому что существует некий критический объем пиваса, после которого «смотреть стратегически» уже не получается.
Троцкого касается особенно.
– Поэтому, – поднимаю палец вверх, – есть следующая мысль. Сколько нам сейчас? Двадцать два – двадцать три. В сорок лет рок-звездами не становятся! Не верите – почитайте биографии. Чьи хотите.
– Наш мальчик хочет стать звездой! – фыркает Роммель.
– А ты не хочешь? – Стэн подается вперед. – Тогда какого лешего мы репим, играем концерты, демки пишем? Чтобы малолетки в «Напряге» тащились?
– Да, дружочек, – подхватываю я, – надо уже определяться. Если кто-то всю жизнь хочет провести на работе, никого не держим. Я сейчас буду говорить громкие слова, но сильно ржать не надо, потому что я знаю, что прав. За последние лет семь сколько ярких русских рок-групп появилось? В смысле стали реальными звездами?
– Ноль, – без раздумий отвечает Стэн.
– Ноль целых ноль десятых, – кивает Троцкий.
– Вот. А между тем русский рок – нормальная ниша на рынке. Рано или поздно кто-то должен выстрелить, только надо, чтобы продукт был талантливый и качественный. Так почему бы нам не подсуетиться?
– Сложно, но можно, – кивает Троцкий. – А че: песни Крыс умеет писать нормальные, Роммель тоже вполне на фронтмена тянет.
«Фронтмен» остается в меньшинстве и капитулирует.
– А раз все согласны, есть предложение. Все эти концерты в бомжеклубах, репы и демки – дело хорошее, но звездами так не становятся. Этим можно до пенсии заниматься, а толку ноль. Я тут прикидывал в последнее время и, кажется, придумал, что мы теперь делаем.