Периметр

Бекетт Крис

–  Сбиваешь меня с толку.

–  О чем ты, Лемми? Зачем, скажи на милость, мне сбивать тебя… Она снова осеклась, провела рукой по лицу, словно стирала маску

ложной искренности, и ненадолго умолкла, уставившись на почти догоревший огонь.

–  Наверное, из зависти, - сказала она наконец.
– Да, из самой обычной зависти. Мне так обидно смотреть на шум и смех в Дот.лэнде. Мне завидно, что ты живешь в этом городе. Ведь все мои настоящие друзья умерли. В Лондоне нас, Внешних, осталось не больше ста, и по прошествии стольких лет мы на дух друг друга не переносим. Знаешь, мы

не можем иметь детей. Это - одно из условий, при которых нам позволили остаться Извне. Нас стерилизовали. Конечно, мы все равно были слишком старыми.

Она устало вздохнула - точно человек, которому сама печаль надоела, как серые тучи, которые никогда не развеются.

–  А на улицах… ну, сам знаешь, каково там… Ты необычный. Ты ведь не убежал, едва узнав, кто я, и не стал надо мной потешаться, и друзей не позвал, чтобы они тоже надо мной посмеялись и обозвали «жутиком». Ты добрый. И посмотри, как глупая старуха тебя отблагодарила!

Внезапно схватив блюдо с настоящими кексами, она решительно подошла к камину и выбросила их в огонь. Поднялись язычки желтого и голубого пламени, чтобы сожрать промасленный кулинарный пергамент.

Некоторое время оба молчали.

–  Вы мистера Говарда знаете?
– спросил вдруг Лемми.
– Того, которому принадлежат дома в Грейтауне?

–  Ричарда Говарда? Знаю? Да я пять лет была за ним замужем!

–  Замужем? За мистером Говардом? Шутите!

–  Отнюдь, - улыбнулась Кларисса.
– Видишь ли, все мы, уцелевшие, так или иначе жили друг с другом. Возможных перестановок ведь не так много.

–  И какой он?

–  Ричард Говард? Этот никогда не моется, - сморщила носик Кларисса.
– И воняет от него, как из помойки.

–  Воняет?
– спросил вдруг ее муж.
– Кто воняет?

Пока они разговаривали, старик вошел в комнату и начал шумно рыться в кипе бумаг на секретере у них за спиной, шуршал и шаркал, лишь бы его присутствие не осталось незамеченным.

–  Я все равно не понимаю, куда пошел тот белый зверь?
– сказал Лемми.
– И почему мне не удалось?

–  Белый зверь?
– раздраженно переспросил старик, поднимая голову от бумаг, чтобы обратиться к жене.
– Какой еще белый зверь?

–  Олень, - терпеливо объяснила она.
– Альбинос, наверное.

–  В самом деле? И как вышло, что мальчишка его увидел?

–  Очевидно, олень пробрался в одну из дырок в ограждении.

–  Ха!
– хмыкнул старик.
– Опять треклятая дырка, да? Совет на все смотрит сквозь пальцы. А в ограждении то и дело возникают огро-менные дыры!

Недоуменно посмотрев на Клариссу, Лемми заметил, как она съежилась от презрительных слов мужа. Но не дала заткнуть себе рот.

–  Да, да, - продолжала она с возмутительной небрежностью, - и если верить нашему Лемми, он добрался до самого Дот.лэнда. Лемми пришел сюда за ним, чтобы выяснить, откуда он взялся. Но олень ушел за периметр, а Лемми не смог последовать за ним. Лемми… - тут она попыталась подобрать слова потактичнее: - Не понимает, куда он подевался.

–  Неудивительно!
– проворчал старик.
– Им ведь правды не говорят. Не говорят, кто они на самом деле или что происходит. Им…

–  А что происходит

на самом деле?
– прервал его Лемми.

–  Что происходит?
– Теренс невесело то ли хохотнул, то ли кашлянул.
– Ладно, покажу ему, если он так хочет. Могу достать камеру и продемонстрирую.

–  Не уверена, что это удачная мысль, - начала было Кларисса, но возражение прозвучало вяло, а ее муж уже вернулся к вместительному секретеру и снова выдвинул ящик.

Достав видеокамеру и какие-то провода, он подсоединил их к телевизору в углу гостиной. На экране появилась часть каминной полки - размытая и сильно увеличенная. Достав стеклянную штуковину, похожую на ту, какую напяливала Кларисса, он опустил ее себе на переносицу. Потом что-то в ней поправил. Картинка уменьшилась и сфокусировалась.

Ничего примечательного в изображении не было. Просто комната, где они сидели. Но когда Теренс направил камеру в другую сторону, на экране появилось кое-что, не видимое в самой комнате - почти под потолком висела серебряная сфера размером чуть больше футбольного мяча.

–  Что это?
– спросил Лемми.

–  Сенсор, - ответил старик, но смотрел при этом на жену.
– Проклятая штуковина. Нам пришлось во всех комнатах их развесить. Положено по закону. Это часть наказания за то, что живешь внутри периметра.

–  Но что это такое? И почему я вижу ее только по телику?

–  Он не знает, что такое сенсор?!
– прорычал Теренс.
– Господи милосердный! Да чему их вообще учат?

–  Они тут не виноваты, милый, - мягко сказала Кларисса.

–  А вот и нет, - весело отозвался Лемми.
– Я вообще в школу не хожу.

Старик попытался подавить невольный смешок, и потому получилось фырканье.

–  Я ведь уже говорила, дружок, - обратилась Кларисса к Лемми.
– Сенсоры - это приборы, которые отслеживают физический мир и передают информацию в консенсусное поле…

–  …А оно накладывает поверх любую безвкусную дрянь, какую пожелает, - буркнул старик.
– Как те… те дурацкие цветные пирожные из воздуха.

Он говорил про кексы с малым разрешением, которые Кларисса достала из буфета для Лемми. Только теперь Лемми заметил пугающее несоответствие картинки на экране и самой комнаты. На столе в комнате еще стояло блюдо с последними тремя кексами, а на экране хотя и были ясно видны стол и блюдо, но последнее было совершенно пустым.

–  А почему я кексов по телику не вижу? Почему не вижу сенсора в комнате?

–  Кексы - консенсусные. Сенсор - физический, - объяснил, не глядя на него, Теренс.
– Сенсор способен засечь все, кроме себя самого - совсем как человеческий мозг. Он накачивает поле информацией о физическом мире, но сам в нем ни визуально, ни тактильно не отражается. Вообще никак не отражается.

–  Они для нас большая помеха, Лемми, - весело сказала Кларисса.
– Сущее бельмо на глазу, и мы вечно стукаемся о них головами. Но вам они не страшны: вы способны пройти прямо сквозь них. Вам они не мешают. На дороге у вас не стоят.
– Она посмотрела на мужа.
– Ты же не собираешься… Я хочу сказать, ты ведь не хочешь наставить на него камеру? Не хочешь показать ему самого себя?